МАЛЬЧИК, КОТОРЫЙ ВЫЖИЛ: подлинная история одного усыновления «Я недавно получил письмо по электронной почте от одной многодетной мамы, которую помню еще девочкой, – пишет своем блоге епископ Смоленский и Вяземский ПАНТЕЛЕИМОН. – Этот рассказ являет тайну приобщения к жизни, которая есть Любовь». Очень часто пришедшие в храм люди наблюдают за службой как бы со стороны. Их не радует ее красота, они не понимают смысла произносимых слов и совершаемых обрядов и по своему истолковывают все совершающееся, не участвуя в Величайшем Таинстве Причастия Богу. Им в храме быстро становится скучно и стоять тяжело. Очень часто люди наблюдают за всем совершающимся в жизни, как бы со стороны. Их не радует красота жизни, они не понимают смысла происходящего с ними и по своему истолковывают ход событий, не участвуя в Величайшем Таинстве Любви. Они унывают и не понимают смысла страданий. Тайна совершенной радости открывается в подвиге любви, и каждый человек призывается Богом к бытию для совершения этого подвига и для причастия этой радости. Я недавно получил письмо по электронной почте от одной многодетной мамы, которую помню еще девочкой. Дорогой Владыка, здравствуйте! Прошло полтора года, как он появился в нашей семье. Это был непростой период в нашей жизни. Сейчас мне сложно вспомнить то время, когда его с нами не было, хотя иногда по малодушию, у меня мелькает мыслишка, а вот если бы не он, жизнь могла бы быть намного проще. Но все-таки такие мысли редки. Его появление, на самом деле, дало нам очень-очень много. Мы физически ощутили присутствие и помощь Божию, Его близость нам в непростой момент, но не за какие-то заслуги, конечно, а ради мальчика. Я написала текст об этом первом годе жизни, но он слишком личный, чтобы кому-то кроме Вас его показывать. Может быть, Вам будет интересно его прочитать. С любовью, Настя Я когда читал текст, не мог удержаться от слез. Этот рассказ являет тайну приобщения к жизни, которая есть ЛЮБОВЬ. Я попросил разрешения у Насти опубликовать этот текст, может быть кто-то, прочитав его, последует примеру этой семьи? Если даже никто из читателей не найдет в себе сил на подобный подвиг, этот рассказ наверняка очень многим поможет стать добрее. МАЛЬЧИК, КОТОРЫЙ ВЫЖИЛ Официальные лица Раннее серое утро, за окном хлещет дождь. Ночью она родила ребенка – не очень-то нужного, даже если бы он был здоровым. «Ну что расстраиваешься-то? Оставляй и все. Он же не жилец», – санитарка говорит это походя, моя в послеродовой полы. У нее наступил обычный рабочий день, который не сулит ничего нового. Женщина знает, что, по крайней мере, в последнем пункте санитарка права. Не будет никто выхаживать это уродливое килограммовое тельце в их городке. Заберет она его домой, промучается с ним месяц, а потом еще и хоронить придется, и всем соседям объяснять, и слушать за спиной разговоры. Лучше сразу сказать, что родился мертвым. Первый год он провел в больницах, из одной в другую – из поселковой в районную, затем в областную. Сменялись врачи, медсестры, няни, рядом лежали такие же дети, но с мамами, которые бились за них, но не всегда успешно. Он не должен был жить, но жил, несмотря на двустороннее воспаление легких, смертельное для младенцев, несмотря на другие болезни. В три месяца поставили диагноз ретинопатии недоношенных V степени. Если бы это была не провинциальная больница, если бы рядом были те, кто решил бы побороться, возможно, полной слепоты не было, потому что восстановить зрение при таком диагнозе возможно только в очень раннем возрасте – до года. Но к чему эти сослагательные наклонения, которых, как известно, история не терпит. В первую годовщину рождения к мальчику пришел посетитель – лицо хоть и официальное, но, по крайней мере, не в белом халате. Мальчика выписывали в губернский дом ребенка. Государственный чиновник принес в соответствии с полученными ранее размерами ползунки и маечку. Нянечка одела все на ребенка, она подходила к нему ночами, переворачивала, гладила по животику, а теперь его увозили. Именно в ее смену, или она специально поменялась с напарницей, чтобы проститься с ним. Она натягивала на него штанишки, а сверху трикотажную кофточку – свой подарок, первый в его жизни. Маечка вниз, кофточка сверху - няня стыдливо пыталась прикрыть печати учреждения на его казенной одежде. Губернский дом ребенка – градообразующее предприятие. Сюда свозят детей со всей области. Вокруг него стоят дома для обслуживающего персонала, есть несколько магазинов, маленький рынок и детский сад – для детей сотрудников. Есть еще автобусная остановка, 2 раза в день сюда приходит автобус из крупного сибирского города, расположенного в 160 км. Вот и вся связь с миром. Но не надо думать, что это плохо. Мир живет сам по себе, а дом ребенка сам по себе. В мире происходят какие-то глобальные события – финансовые кризисы, катастрофы, в крайнем случае, скандалы со звездами, в доме ребенка все упорядочено, по расписанию: Понедельник Завтрак Овсяная каша Хлеб Масло Сыр Чай с сахаром Обед Суп рыбный Тефтель говяжий Пюре картофельное Компот из сухофруктов Полдник Молоко Печенье Ужин Запеканка творожная Кисель Тут его полюбили, взаимностью ответил и он. Появилась воспитательница Света, которая научила его ходить, есть ложкой, пить из чашки. В два с половиной года он вовсю болтал, читал, как водится, наизусть «Нашу Таню» и «Уронили мишку». В три, ничего не видя, легко собирал любые пирамидки, строил из кубиков башни. Ближе к четырем освоил счет в пределах десятка. Соответствовал всем методическим предписаниям. В дом ребенка приехала комиссия. Он прошел специалистов, оказалось, что все в норме, отставания и задержки, которые были, ликвидированы, развитие соответствовало возрасту. Морозным зимним утром главный специалист комиссии сделал заключение: «В четыре года будем переводить в детский дом, к сожалению, для инвалидов. Нет зрения». Что это значит? Что он обречен быть не просто сиротой, с прочерками в графе «мать» и «отец», он обречен попасть в систему, где по сути его не будут развивать, ему будут оказывать в основном помощь медицинского характера, так как для инвалидов не предусмотрены педагоги, им нужны лишь медсестры и врачи. Персонал губернского дом ребенка был прекрасно осведомлен о том, что означало это заключение. Другого они, собственно, не ждали, работая в системе, но мысль о том, что их любимый мальчик, такой веселый, белобрысый, озорной окажется в ДДИ, откуда одна дорога – в психоневрологический интернат, мысль эту они старались все время куда-то отодвинуть на задний план. В доме ребенка было несколько сотен детей, многих усыновляли, увидев на сайте фотографии очаровательных малышей, кто-то из родителей вдруг одумывался и сам приезжал за своим ребенком. Но на нашего мальчика не обращал внимание никто. Инвалид. Это слово, без связи с диагнозом, с возможностями, с реабилитацией и социализацией человека, – клеймо. Когда нам говорят, что мы живем в новейшей истории, верить не стоит. Мы живем в средние века. Да, инвалидов у нас не сбрасывают со скалы, не сжигают в камерах, не сажают в лодку и не пускают ее по реке, но восприятие наше не таких как мы, все то же. Мы их панически боимся. Забегая вперед скажу, что как-то сидя в кафе, мой мальчик, перепутав столики, случайно провел рукой по соседнему. Люди, сидевшие там, шарахнулись в сторону, а затем пересели на другой конец зала. Они, видимо, испугались и решили, что, посидев недалеко от слепого, и сами могут ослепнуть. Но рассказ о его столичной жизни впереди, пока же в кабинете заведующей проходил «совет в Филях». «Надо что-то делать, рассказать о нем по радио, написать в Москву, в газеты. Он не должен попасть в дом инвалидов», – решили несколько человек в маленьком городке за Уральским хребтом. Папа А в это время, на другом конце нашей необъятной родины крупный мужчина приятной наружности начинал свой рабочий день. Он работал в СМИ, был связан с сайтом, освещающим проблемы брошенных стариков, детей-сирот, бездомных и прочих членов нашего общества, до которых обычно никому нет дела. Не надо думать, что мужчина был таким исключительным и хорошим, просто за это ему платили деньги. А так это был самый обычный человек, ворчавший на жену с утра, и на детей вечером. Все обращения с просьбой помочь приходили на его почту, чтение историй, от которых мурашки идут по спине, было для него ежедневной рутинной работой. Письмо, которое он получил в то утро, было написано странно. Во-первых, текст был набран латиницей, так, будто его пишет человек, у которого на компьютере только иностранные буквы. Во-вторых, не было подписи, обратного адреса (письмо пришло через сайт), или какого-то контакта, по которому можно было бы связаться с просящим. В-третьих, сам текст был составлен так чудно, что, обращаясь вроде как к ресурсу, автор письма говорил нечто лично ему. Он гнал от себя текст письма и пытался работать дальше – звонить авторам, заказывать материалы. Но где-то внутри шла своя, как будто параллельная мыслительная деятельность: «Смогу ли я его полюбить и относиться как к своему…» В письме была ссылка на сайт детского дома, где были выложены фотографии, даже небольшой видеоролик. Снова и снова он шел по ссылке и вглядывался в черты человека, с которым так или иначе он теперь был связан. Он не знал почему, но понимал, что теперь у него есть два пути: взять ребенка к себе или отказаться в силу реальных жизненных причин от этого, но помнить о нем всю жизнь, и мучиться от невозможности отыграть назад. Он редко звонил домой с работы. Чаще всего ему звонила жена, и он ужасно сердился, что его отвлекают по мелочам. «Все это можно обсудить вечером», – было любимой реакцией на ее звонок. Но в тот день он понимал, что сам не может ждать. Он набрал номер: «Привет. Ну как вы там? Я тебе ссылку кинул. Посмотри, а? Надо же каких симпатичных детей бросают родители. Ужасно, да?» Вечером они долго говорили о невозможности жить дальше так, будто этого письма не было. Но было также понятно, что от их желания мало что зависит. Отсутствие нужного числа квадратных метров – представлялось им самой большой проблемой на пути к усыновлению ребенка. Мама Утром я позвонила в дом ребенка: «Увидела мальчика на вашем сайте, мы хотим его усыновить. Только я не знаю, что для этого нужно, куда мне вообще звонить». На том конце провода любезная женщина объяснила, что звонить нужно в местные органы опеки, там проконсультируют. Органы опеки – это странная организация. Мы все слышали о случаях, когда ни в чем не повинных детей какими-то зверскими способами изымали из семьи оттого только, что в квартире не был сделан ремонт, в холодильнике не стояли пакеты кефира и не лежали на полке яблоки. Со мной лично произошла история, когда из органов соцзащиты мне привезли «сладкий набор» ко Дню Матери: мармелад, зефир и пачку чая «Дембель» (не шутка!). Работники спросили о моем житье-бытье, дело, кажется, было перед какими-то выборами, предложили записаться на получение крупной техники – холодильника, телевизора или стиральной машины. – Только сначала, надо оформить бумаги, что вы – малоимущие, – сказали строгие дамы и оглядели нашу отремонтированную прихожую – Кажется, у нас все это есть, и мы не малоимущие, – ответила я. – А я что-то не заметила телевизора в той комнате, где мы сидели, – тетенька помладше была строже тетеньки постарше. – А он у нас в другой комнате, – парировала я. – У вас, что, на такую семью только один телевизор? - подозрительно спросили они буквально хором так, что я сразу поняла – никакого доверия этим людям мы не внушаем. Итак, мне предстояло звонить в органы опеки, не подчиняющиеся законам ввиду отсутствия оных, и не признающие авторитетов. Звонок туда превзошел мои ожидания: «Хотите усыновить – пожалуйста. Нет квадратных метров – не страшно, у нас в законе нигде не прописаны метры, их просто должно быть достаточно». На такую откровенность я не могла не ответить тем же. «Знаете, мы ведь вообще не собираемся здесь жить. Мы строим большой дом за городом. Но зарегистрировать ребенка там не сможем, потому что дом не оформлен. Почему? Потому что мы хотим встать на очередь по улучшению жилищных условий, получить квартиру, другими словами, а нас никто не нее не поставит, если будет оформлен этот дом». Ну, в какой еще стране возможен такой диалог с представителем государства, который на это чистосердечное признание кивает в ответ: «Ну, конечно. Все ясно. Проходите врачей, диспансеры, собирайте справки об отсутствии судимости, и мы вас ждем». Не буду рассказывать о том, что такое собрать у нас в стране документы на что бы то ни было. Когда речь идет об усыновлении, этот обычный опыт среднестатистического россиянина стоит помножить примерно на 5. Но, с другой стороны, вынашивать ребенка 9 месяцев, сталкиваться с врачами из женских консультаций и отбиваться от назойливых предложений об аборте (5 раз была беременна и столько же раз, по разным причинам – от «слишком молодая» до «слишком старая», отбивалась), тоже непросто. Думаю, что в этом есть какая-то символическая закономерность: должен быть потрачен большой кусок жизни в борьбе за право строить ее так, как считаешь нужным. И вот муж летит за ним. 6 часов на самолете, потом перемещение по городу. Автовокзал, тряская дорога до городка. Здесь предстоит провести несколько дней, чтобы оформить бумаги. Между прочим, вопрос на засыпку: где можно остановиться в незнакомом городе, в котором нет гостиницы, а в частные квартиры, воспитатели не советуют идти, потому как «мало ли что» и, кстати, после 19.00 на улицах также не стоит показываться – «у нас тут все друг друга знают, а чужие могут вызвать повышенный интерес». Ответ нестандартен: воспитатели договариваются с местным детским садом, под названием «Улыбка», и приезжающих усыновителей кладут на ночь там, сдвигая вместе несколько детских кроватей: «Почувствуй себя Белоснежкой!» Мальчик и другие Мальчик выглядит счастливым, за ним приехал папа. Когда мы появляемся в холле, другие малыши затихают, они, такие маленькие – многие не умеют даже говорить, молча провожают взглядом счастливчика. Лучший друг трехлетний дэцепешник Толик все эти дни пролежит в постели, отвернувшись к стенке, он не будет ни с кем разговаривать, откажется от еды, он тоже ждет своего папу. «Страдает. Вы не представляете, как они все ждут!» – будут вздыхать воспитатели и няни. Как когда-то в больнице, опять фигурирует пластиковый пакет с вещами, символическая деталь. Детей из детских учреждений выдают родителям голыми. Все, что было на них казенного, с печатями, снимается и описывается. Он переходит в другое измерение –теперь вы наряжаете его сами, как хотите. На нем новые джинсы, свитер, курточка, кепка, в руках плюшевый медведь и пакет с книжками – единственная «своя» вещь, нажитая за четыре года. Это подарок от фонда – книжки для слепых детей. «Будьте осторожны с новыми продуктами, они у нас на гипоаллергенном столе», – дает последние наставления представитель администрации. «А что это значит?» – задают вопрос наивные люди. «Это значит, что из мясной пищи он ел только куриное белое мясо и говядину и только в протертом виде. Овощи и фрукты лишь вареные, исключение составляет лишь пюре из яблока. Из напитков – кефир, кипяченое молоко, кисель, компот из сухофруктов. Никаких конфет, тортов и пирожных, разумеется». Мальчик вышел в большой мир. Первую неделю по приезде он рыдал, почти безостановочно. Или спал. Маленький, слепой, беспомощный ребенок мечется по постели, плачет, когда подходишь к нему и пытаешься заговорить, он кричит что «не хочет жить в этом доме» и «отвезите меня обратно». Это было ужасно. Он не хотел есть, потому что все было приготовлено не так, как нужно. После долгих уговоров хлебал немного супчика, через минуту начиналась рвота. У нас стали опускаться руки, мы просто испугались, но как-то утром дней через шесть он, проснувшись, как ни в чем не бывало спросил: «А там варится гречневая каша? Из кухни пахнет. Хочу!» С этой каши и началось привыкание к обычной жизни. Он не понимал, как можно жить не по расписанию. Как можно не вставать всегда в одно и то же время, как можно не делать зарядку. Как можно пойти в гости и не поужинать вовремя. Шоком были такие простые вещи как посещение Макдональдса: «А почему мы едим не дома? А что другие люди тоже тут едят, а зачем?» Принесли гамбургер: «Это булка? Нет, это не булка. Булка сладкая, а эта какая-то с котлетой. Не буду есть». Принесли газировку: «Почему вода колючая? Не буду ее пить!» Принесли пачку сока с трубочкой: «А почему сок в коробочке, зачем тут эта палка!» На нас оборачивались посетители, осуждающе качали головами. Ну и, конечно, заявления знакомых: «Ну, ты ж понимаешь, что он нормальным не будет с такой наследственностью» или «А ты знаешь, кто его родители? Слепые рождаются обычно у наркоманов…» Сейчас мы знаем о незрячих, о диагнозе ретинопатия довольно много, и эти мифологические представления, конечно, не имеют ничего общего с действительностью. К сожалению, любой недоношенный ребенок может оказаться слабовидящим и даже незрячим. Или еще любимая тема, выбивавшая поначалу из колеи: «Вы это сделали, чтобы деньги получать? И сколько платят за инвалидов?» Так и хотелось в ответ спросить: «Вы имеете в виду поштучно или за опт?» Конечно, он везде лез, брал все без спросу и ломал. Как-то он порвал только что купленные бусики своей сестры-ровесницы. «Кто?» - первый вопрос, который задают родители, пытающееся разобраться в ситуации и наказать виновных. Мальчик не просто молчал, он стал сваливать вину на других. Ведь в детских домах дети считают, что виноват не тот, кто сделал что-то плохое, а тот, кого сегодня назначили быть виноватым. Ужасно, когда ты видишь, как твою семью пытаются превратить в модель сиротского учреждения, и какой-то чужак пытается обидеть твоего ребенка. «Он хитрый и обязательно будет воровать, обманывать, манипулировать, он изведет остальных детей, разрушит весь семейный мир. Такие дети бывают агрессивны и, что уж там скрывать, сексуально озабочены. В итоге, ты от него откажешься и снова сдашь в детский дом, и эта травма будет еще более страшной, чем вся его предыдущая жизнь», - примерно такая картина рисуется всем приемным родителям, когда они остаются наедине со своими мыслями. Каким он вырастет? Может ли кто-то дать ответ? Может ли кто-то рассказать и то, каким будет кровный ребенок, что проявится в его характере, нет ли и у него каких-то своеобразных «генов», о которых, мы пока не знаем? К сожалению, у нас нет родительских ассоциаций, поддерживающих приемных родителей. Со своими мыслями, страхами, с замечаниями случайных знакомых и комментариями друзей, на которые не знаешь, что ответить, нам некуда идти. Не в органы же опеки, в конце концов. Как-то у меня спросили, что было самым сложным. Это трудно объяснить. Сложными были мелочи, из которых состоит вся жизнь. Когда ребенок рождается в семье, он с первых минут начинает усваивать те законы, по которым сосуществуют именно эти люди в этой семье. Каждый ребенок может отличить, когда мама сердится в шутку, а когда по-настоящему, когда, несмотря на призывы, можно еще пошалить, а когда уже точно надо остановиться. Значимы поворот головы, интонация, вздернутая бровь, а не собственно слова. Их может и вообще не быть. Усыновленный ребенок этих законов не знает. Но, по большому счету, до какого-то момента, о существовании подобных непрописанных, невербальных отношениях, не знали и мы. Сын В какой-то момент он начал ужасно меня раздражать. Не потому, что не слушался или возражал, или делал что-то не так. Понятно же, что любой ребенок ведет себя таким образом. А потому что все это было не так, как заведено у нас. Чужой становится своим постепенно. Сразу с самого начала я вдруг почувствовала, что он как-то пахнет. У каждого человека есть свой запах. И когда ты живешь с кем-то рядом, ты его не замечаешь. От его запаха меня тошнило. Я точно знала, что он моется и чистит зубы, но при этом я чувствовала запах чего-то неприятного и чужого. Мне было стыдно, но я ничего не могла с собой поделать. Как-то раз, уложив детей спать, я принялась разбирать бумаги. На глаза мне попалась его медицинская карта, записи того года, что он провел в больнице, начиная с первого дня жизни. Я представила себе этот кувез для выхаживания недоношенных, это крохотное тельце, обмотанное трубками и датчиками, аппарат ИВЛ и бесконечные уколы. Страница за страницей я пыталась прожить заново его первый год. Со временем неприятный запах пропал. - Мама, а ты мне купишь на день рождения велосипед? - Обязательно. Спи, спокойной ночи, спи! Мы сидим за столом, ужинаем вдвоем. - Зачем ты говоришь ему, что купишь велосипед? - А что? - Ты не понимаешь, что он не сможет? - Почему? - Потому что на велосипеде надо ездить, а он не видит! - Это неважно, у него будет велосипед, он будет на нем ездить, и у него будет все, что у других детей его возраста! - Это глупо. Этот разговор происходил осенью, всю зиму я думала, как осуществить его мечту – он не забывал о моем обещании, и я понимала, что не могу не выполнить его. И вдруг, буквально с первыми весенними лучами меня осенило – надо купить велосипед-тандем. Машинку для двоих, где рулит тот, кто впереди, а второй крутит педали и едет. У него будет велосипед, он поедет! С самого начала я знала, что его жизнь будет такой же, как у всех других детей. Да, он слепой, не просто слабовидящий, а тотально слепой, но я не хочу, чтобы он был инвалидом в том смысле этого слова, который подразумевается в нашем обществе, то есть, человеком, который ждет, что его покормят, оденут, выведут на прогулку и выплатят пенсию. - Мы идем гулять! - Я с вами! - Давай живей, я не буду тебя ждать, - это кричит его сестра. - Куда ты? – он выходит на крыльцо и в первый момент не знает, куда убежала эта вертихвостка. - Я здесь, рою тоннели в снегу. Да, мы сделали то, что считали нужным. Мальчик стал частью нашей семьи. Мы живем в загородном доме, в поселке, в 50 км от Москвы. У нас большой участок земли, помощник по хозяйству Миша, кот и пес. На открытой террасе стоят санки, надувные ватрушки, вниз ведут ступеньки. Он хватает ватрушку, садится в нее, отталкивается рукой и летит. Миша еле-еле успевает отскочить в сторону. - Куда ты? - Рыть тоннели. - Пойдем вместе, я вам помогу. Миша берет несколько разных лопат, топор – на случай если придется вести ход по льдинам и идет к огромным снежным насыпям. Сюда он свозил снег с участка в течение всей зимы. И вот теперь в марте, здесь стоят огромные снежные горы, и строится город – с крепостью, переходами и лазами. Миша идет впереди, мальчик – следом. Он безошибочно ориентируется не только в доме, но и во дворе, и, кроме того, легко может идти за человеком по слуху. Я стою на крыльце и наблюдаю за этой деловой процессией. Так как звука захлопывающейся двери не было, он понимает, что в дом я не ушла. Он поворачивает голову в мою сторону: - Мама, а чем это так пахнет? - Это весна, сынок. Снова наступает его день рождения. Мы встречаем его на море. В кафе каждый заказывает то, что хочет: «Папа, можно я попробую твой жур-р-рьен? – выговаривает он новое слово. - Нет, все-таки пицца вкуснее». Он запивает все ванильным коктейлем, он забыл, что трубочка когда-то так его смущала. У него есть любимые черешня и клубника, нелюбимые персики и абрикосы. Ему нравится вареная колбаса, но и от копченой он не отказывается. Шашлык ест исключительно с аджикой, а по утрам не прочь глотнуть у меня из чашки горячий кофе. Он занимается шахматами, плавает в бассейне, поступил в музыкальную школу, будет петь в хоре, учить английский и сидеть в соц.сетях. У него обычная жизнь столичного мальчика из нормальной семьи, но ее легко могло не быть, если бы однажды на рабочую почту не пришло странное письмо. Кстати, забрав его из Дома ребёнка и ещё даже не доехав до дома, муж получил послание без обратного адреса: «spasibo». Кто выходил с нами на связь, так и осталось загадкой.
Икона «Плачь Иисуса Христа об убиенных младенцах» - символ исцеляющего покаяния.
Известность этой иконы среди православных христиан растет с каждым днем. Многие женщины и мужчины повинные в убийстве своих не рожденных детей возле этой иконы обретают покаянное умиротворение.
Аллегорическая икона "Плач Иисуса Христа об убиенных младенцах», иногда её называют «Плач Иисуса Христа об абортах», происходит из православного греческого монастыря преподобного Герасима Иорданского, расположенного недалеко от Иерусалима. Автор иконы игумен Хризостом. Под главным монастырским храмом находится подземная церковь с пещерой, где, по преданию, останавливалось Святое Семейство во время бегства в Египет. Здесь же находится чудотворная икона Богородицы Млекопитательницы.
Икону «Плач Иисуса Христа об убиенных младенцах», ввиду все большего осознания современным обществом проблемы абортов можно встретить в храмах и монастырях Русской православной церкви от Крыма до Владивостока. Перед ней служат покаянные молебны православные христиане, совершившие по неведению и неверию страшный грех убийства собственных детей (аборта).
Эта икона — символ исцеляющего покаяния. Слезы, орошающие измученную душу, охлаждают муки и примиряют с детьми, как писал об этом Ф. М. Достоевский. Молитвой перед этой иконой совершившие смертный грех смогут уподобиться библейским ниневитянам, которые раскаялись и были помилованы Господом.
Здесь уместно привести шестую заповедь Моисеева Декалога.
6-я заповедь: Не убивай.
Эта заповедь охраняет право человека на жизнь. Виновником жизни человека признается только Господь Бог, а поэтому право распоряжаться жизнью принадлежит только Ему. Создатель имеет определённый замысел о каждом человеке, отнять же жизнь у ближнего — значит вмешиваться в план Божий. Лишить жизни себя или другого — значит попытаться встать на место Бога.
Все действия, сокращающие жизнь вне всяких сомнений, не могут приносить человеку счастье. Соблюдение этой заповеди подразумевает разумное почитание законов жизни и здоровья. В Священном Писании Ветхого Завета довольно жестко обозначено отношение ко всем, кто причастен ко греху убийства. Но самое страшное что можно представить.
«Проклят, кто берет подкуп, чтоб убить душу [и пролить] кровь невинную! И весь народ скажет: аминь». (Втор.27:25) Описание подходит для современных абортариев и всех кто трудится в этих местах.
Мать казалось бы мнит себя в праве распоряжаться жизнью того кто растет в её чреве. На самом деле она такого права не имеет. Как в храмах поминают беременных - во чреве носящая. Она только во чреве принимает возможность выносить. Меньший грех если выносившая мать оставит свое чадо на попечение государства (хотя и это чудовищно). Но убийство, особенно убийство неповинного младенца влечет за собою ПРОКЛЯТИЕ.
И если подобных грех уже совершен, содеянного не вернешь назад. Но для раскаявшегося грешника всегда остается возможность упования на милосердие Божие.
Икона «Плач Иисуса Христа об убиенных младенцах» , как раз есть выражение того покаянного чувства которым должен исполнится каждый совершивший подобное злодеяние.
За время безбожия православным привили мысль о естественности этого постыдного убийства (аборт). Сегодня Каждый Пастырь Православной Церкви ужасается количеству убийств (абортов) совершенных крещенными христианами. Поэтому икона «Плач Иисуса Христа об убиенных младенцах» это необходимое выражение, своевременно появившиеся в православных храмах для утоления жажды покаяния в содеянном грехе.
Нет сомнения в том, что являясь грозным предостережением, она спасет не одну жизнь, уберегая женщин от аборта и приведет к искреннему покаянию тех, кто уже совершил этот тягчайший грех. Господь слышит наши молитвы и дарует прощение всем тем, кто искренне этого просит, ведь для Него нет ничего невозможного.
Молитвы матери к Милосердному Господу о сознательно загубленных душах во утробе своей
Молитва 1.
Помилуй меня, Господи, за чадо мое, загубленное мною во утробе моей, не лиши его света Божественного, окрести его в море щедрот Твоих, спаси его неизреченною благостию Твоею, меня же помилуй и прости за мой великий грех. Аминь.
Молитва 2
Помяни, Человеколюбче Господи, души отшедших рабов Твоих младенцев, кои в утробе православных матерей умерли нечаянно от случайных действий или от трудного рождения, или от некоей неосторожности, или сознательно загубленных и потому не принявших Святого Крещения. Окрести их, Господи, в море щедрот Твоих и спаси неизреченною Твоею благодатию, а меня грешную (имя), совершившую убийство младенца в утробе моей, прости и не лиши Твоего милосердия. Аминь.
Тропарь.
Болезньми святых, имиже о Тебе пострадаша, умолен буди, Господи, и вся наша болезни исцели, Человеколюбче, молимся.
Кондак.
Звезда волхвы посла к Рождшемуся, и Ирод неправедное воинство посла люто, убити мня во яслях яко Младенца лежаща.
Эта икона призывает к покаянию в грехе аборта.
Самарский иконописец Сергей Осипов написал икону, которая призывает к покаянию в грехе аборта.
Иконописец Сергей Александрович Осипов пришел в редакцию «Благовеста» с большой иконой, бережно завернутой в синюю махровую ткань. Он развернул ее, установил на столе, и изображение мгновенно болезненно коснулось души, зазвучало высокой скорбной нотой. В центре иконы изображен Господь Иисус Христос, Который держит на руках младенца, а Пресвятая Богородица с болью и печалью склонилась к плечу Своего Божественного Сына.
В России официально совершается в год один миллион двести тысяч абортов - статистика страшная, ее не может вместить сердце. Представьте, в абортах погибает у нас каждый год столько же детей, сколько составляет население огромного мегаполиса Самара. Реальное же число абортов в России, как считают эксперты, значительно больше. И это при рождаемости в 1 миллион 700 тысяч детей в год! Можно считать, что в нашей стране количество абортов более чем в два раза превышает количество детей, появившихся на свет. И вот эта невыразимая боль подвигла известного самарского иконописца, который последние четыре года работает в Курганской епархии, взяться за написание этой необычной иконы.
Наместник Свято-Казанского Чимеевского мужского монастыря игумен Арсений (Поснов), ныне покойный, несколько лет назад мне дал ламинированный образ Спасителя, плачущего об убиенном в чреве матери младенце, со словами: «Сергей, может быть, напишешь икону об абортах?» - рассказывает Сергей Осипов историю написания иконы. - Я ответил, что мне хотелось бы написать другую икону - «Плач Иисуса Христа о посмертной участи детоубийц»: Матерь Божия утешает Спасителя, держащего на руках младенца, - но я не знаю, канонично это изображение или нет. Отец Арсений поддержал мою идею. Постепенно тема расширилась, икона посвящена не только абортам, но страшному греху детоубийства в целом.
Готовясь к работе, я прочитал много статей, материалов уголовных дел, изучал фотографии по этой теме. Так, хирургические инструменты для абортов, изображенные на иконе, абсолютно достоверны. Все это воспринимать очень тяжело. Во время работы над иконой я прошел через депрессию. Приходил домой и, честно говоря, порой плакал. Постепенно я по-другому стал относиться к детям. Сейчас мне все дети как родные.
Когда Уполномоченный при Президенте России по правам ребенка Павел Алексеевич Астахов приезжал к нам в Чимеево, мы на эту тему с ним беседовали. Эту икону благословил Архиепископ Курганский и Шадринский Константин. Икона впервые была показана на моей персональной выставке - на праздник Казанской иконы Божией Матери.
Иконописец Сергей Осипов представляет свою новую работу.
Икона символична. Она состоит из двух частей: светлая - праведная часть и темная - порочная, грешная. Трещина между ними говорит о том, что даже сама икона не выдержала, доска вдруг лопнула. Снизу изображен убиенный ребенок, как это делается во время аборта. и рядом «хирургические» инструменты - по сути же орудия убийства. А вверху изображено, как Господь берет на руки этого же ребенка, но уже целого - у Бога ведь все живы. В верхней части иконы изображены Вифлеемские младенцы-мученики, младенцы, дети и отроки-мученики.
В «темной» части иконы изображена молодая пара, мужчина держит свиток, где указано, почему идут на аборты. «жилплощадь не позволяет», «сначала карьера - потом дети», - и так далее. По этим нелепым причинам казнят и казнят множество детей. На иконе есть и образ чародея-сатаниста, указывающий на магические ритуалы, направленные на убийство детей. Есть и аллегорические образы блуда, прелюбодеяния. Изображен также водитель, в одной руке которого руль, в другой - бутылка. В Курганской епархии я увидел немало шоферов, которые в нетрезвом состоянии садятся за «баранку». Страшно представить, к чему это может привести! И даже удивительно, что Господь по Своей милости в большинстве случаев не дает совершиться трагедии. И все же дети каждый год гибнут под колесами автотранспорта. И во многих случаях - по вине пьяных водителей…
На иконе приведены слова из Евангелия: «Глас в Раме слышан, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет» (Мф. 2-18).
Икона должна быть светлой, умиляющей душу. А на вашей иконе есть не только светлые образы, но и то, что хотелось бы не видеть. Тот же змей, которые обвивает грешников, да и образы самих грешников тоже не радуют глаз. Ведь икона должна находиться в пространстве храма или домашнего святого уголка, нести умиротворение, свет… А тут…
Иконописец Сергей Осипов (справа) встречает в Чимеево Уполномоченного при Президенте РФ по правам ребенка Павла Астахова.
В Чимеевском монастыре я написал фреску «Страшный Суд» на западной стене храма в честь иконы Пресвятой Богородицы «Неупиваемая Чаша». Это почти точный список с фрески Страшного Суда в Свято-Никольском храме поселка Смышляевка Самарской области. В иконе Страшного Суда ведь тоже есть жуткий образ змея…
У нас в Кургане есть благотворитель, глубоко верующий человек Сергей Николаевич Муратов. Он настолько проникся проблемой детоубийства, что намерен везти эту икону после ее освящения по всей России. Начнем с Курганской области. Курганские власти эту инициативу поддерживают. В Курганской области копии этой иконы будем вешать в каждом перинатальном центре, женской консультации, храме при исправительном учреждении.
Фрагмент иконы.
Я обратился через тюменское телевидение к местным иконописцам, чтобы они писали и распространяли копии этой иконы, фотографировали, раздавали знакомым. Ни деньги, ни авторские права на икону меня не интересуют.
Я вчера ездил на кладбище в самарский поселок Рубежный - у меня там папа похоронен. Прибрался на его могилке и пошел выносить мусор за территорию кладбища. То, что я увидел, меня потрясло. У меня такое ощущение, что Господь мне все это показывает, чтобы не остыло сердце к этой теме. Там холмики, и на них таблички: «Эмбрионы», «Плоды», «Отходы». Я потрясенный возвратился домой, а жена мне сказала: «Хорошо хоть, что их похоронили возле кладбища». В Екатеринбурге недавно был страшный случай, когда убиенных во чреве младенцев попросту выкинули в лесу, где их случайно обнаружили в начале лета.
Мне хочется, чтобы иконы, которые я пишу, приводили людей в храм, укрепляли в вере, давали силы в борьбе с грехом - и с таким страшным грехом, как грех абортов.
Несколько лет назад автор этого интервью пришла в женскую консультацию с одной целью - попробовать отговорить женщин, которые шли на аборт, от этого рокового шага. В ожидании своей очереди они отдыхали на нескольких кроватях в небольшой проходной комнатке. Аборты делали слева в кабинете, а по иронии судьбы в комнате справа лежали женщины на сохранении. Они проходили через эту проходную комнату и выразительно, молча смотрели на тех, кто решил вот таким кровавым способом «отказаться» от своих детей. А те, что справа - борются за своего ребенка изо всех сил. Может быть, кто-то из них тоже раньше делал аборты.
Меня тогда поразило, что молодые женщины пришли на аборт как на праздник. Взяли с собой нарядные дорогие постельные комплекты - немного отдохнуть перед «процедурой», нарядились в дорогое кружевное белье, шелковые ночные рубашки, подкрасились, надели украшения. К сожалению, попытка отговорить от аборта хоть одну из них мне не удалась - не помогли ни листовки об абортах, ни рассказ о страшных последствиях этого греха для души и тела. Ответ был: «Да мы все это знаем». Такое окаменение души! Никто из них, вопреки расхожему мнению, будто на аборт идут в трудных обстоятельствах, не страдал от безденежья, от тупиковых жизненных ситуаций. Одна симпатичная благополучная женщина, у которой есть муж, двое детей, работа, сказала мне, что третьего ребенка сейчас, по ее мнению, рожать не время. Успеет еще.
Я ушла и надолго слегла после этого «похода». Но мы не должны поддаваться тоскливому онемению души перед этим кровавым кошмаром, в который погружена великая Православная страна. Нельзя оставлять попытки остановить детоубийство. Надо пытаться его остановить, как это делает Сергей Осипов, для которого все дети теперь - родные.
