Как было показано в предыдущем параграфе, язык раз­вивается главным образом под влиянием потребностей того языкового коллектива, который на нем говорит. Однако существуют и внутренние причины языковых изме­нений, т.

Е. такие факторы развития, которые заложены в самой системе языка.

Внутренние причины языковых изменений связаны с на­личием органически присущих устройству языка и его фун­кционированию противоречий, борьба между которыми и способна вызывать перемены в языке. Подобные противоре­чия в лингвистике принято называть антиномиями (от греч. antinomia ‘противоречие в законе’). Важнейшие из антиномий, способных вызывать языковые изменения, - это антиномия говорящего и слушающего, антиномия системы и нормы, антиномия кода и текста и антиномия регулярно­сти и экспрессивности.

Антиномия говорящего и слушающего со­стоит в том, что интересам говорящего отвечает максималь­ная экономия усилий при говорении, которая проявляется во всевозможных сокращенных и неполных способах пере­дачи информации. В то же время интересам слушающего соответствует, наоборот, достаточная полнота выражения, которая гарантирует, что все услышанное будет понято им правильно.

Изменения в языке могут отвечать либо интересам го­ворящего, либо интересам слушающего. В первом случае происходят упрощения в произношении слов и построе­нии предложений, а также образование сокращенных на­именований (типа слов военкор ‘военный корреспондент’, главковерх ‘верховный главнокомандующий’, земотдел ‘земельный отдел’, характерных для русского языка пер­вых десятилетий XX в.), во втором случае - напротив, распространение полных форм слов и предложений, и в частности образование описательных наименований типа инженер по технике безопасности, заместитель дирек­тора по кадрам или управление по борьбе с организован­ной преступностью.

Антиномия системы и нормы обусловлена тем, что потенциальные возможности языковой системы всегда богаче, чем тот набор языковых знаков и правил их соеди­нения, который принят данным языковым коллективом. Так, система русского языка позволяет образовывать при­частия будущего времени (типа *напишущий, *построя- щий)" или такие формы деепричастий, как *тря, *могя, *жгя, в то время как нормой русского языка подобные формы не приняты.

В одних случаях антиномия системы и нормы может разрешаться в пользу системы, и тогда в языке снимаются запреты на употребление некоторых потенциально возмож­ных единиц. Именно подобным снятием запретов можно объяснить все большее распространение в современном русском языке форм именительного падежа множествен­ного числа существительных на а (я): в настоящее время получили распространение не только исконные формы слов пекари, цехи, слесари, секторы, прожекторы, но и новые: пекаря, цеха, слесаря, сектора, прожектора. В других слу-

1 Звездочка (*), или так называемый астерйск (от греч.

Aster ‘звезда’)» который ставится перед началом слова или языкового выражения, обозначает в лингвистике гипотетические, реально не зафиксированные в речевом общении единицы.

чаях антиномия, о которой идет речь, разрешается в пользу нормы, и тогда некоторые языковые единицы, допускаемые системой, но не соответствующие норме, выходят из упо­требления. Именно в результате разрешения рассматри­ваемой антиномии в пользу нормы в русском языке XX в. вышли из употребления склоняемые формы фамилий ук­раинского происхождения на -ко, -енко. Если в художествен­ной литературе XIX в. можно было встретить формы типа у Шевченки, к Даниленке, с Никитенкой, то в настоящее время норма победила систему и требует употребления форм у Шевченко, к Даниленко, с Никитенко.

Антиномия кода и текста состоит в противоре­чии между набором языковых единиц и правил их со­единения (кодом) и текстом, который из этих единиц стро­ится. Чем больше в коде единиц, тем короче текст, и наоборот.

В тех случаях, когда антиномия разрешается в пользу упрощения текста, код усложняется за счет новых еди­ниц, зато текст становится короче. Так, появление в рус­ском языке конца XX в. ряда новых заимствований ус­ложняет код и в то же время является средством со­кращения текста. К примеру, слово бартер значительно короче описательного обозначения того же самого поня­тия - прямой обмен товарами или услугами, слово грант короче описательного выражения дополнительное финан­сирование научных исследований, предоставляемое на конкурсной основе, а слово импичмент короче выраже­ния лишение полномочий высших должностных лиц в связи с допущением ими грубых нарушений закона. На­против, если антиномия кода и текста разрешается в пользу упрощения кода, текст становится длиннее. Именно по причине упрощения кода на наших глазах из русско­го языка уходят такие термины родства, как шурин, де­верь, золовка, сноха, заменяясь более громоздкими опи­сательными обозначениями брат жены, брат мужа, сес­тра мужа или жена сына.

Наконец, антиномия регулярности и экс­прессивности проявляется в противоречии между ин­формационной и эмотивной функциями языка. Инфор­мационная функция требует использования регулярных, стандартных языковых средств, которые делают речь одно­значной и точной. Вместе с тем такая речь лишь в мини­мальной степени способна передавать эмоции. Эмотивная функция языка, напротив, базируется на использовании не­привычных для адресата, нестандартных языковых средств.

Именно емотивная функция языка является причиной обо­гащения языка такими образными выражениями, как золо­тая осень, говор волн, град пуль, или фразеологизмами (дер­жать камень за пазухой, довести до белого каления, закинуть удочку и др.).

Введение к работе

Традиционная сравнительно-историческая парадигма языкознания, превратившая исследование языка в самостоятельную науку, имела целью реконструкцию праязыка методами внутреннего и внешнего сопоставления языковых данных. Логическим продолжением этих методов является потенциальная возможность реконструирования этапов эволюции языка и их рассмотрение в контрастивном аспекте для выявления общих закономерностей развития.

Современный период развития диахронических исследований в области германских языков ознаменован появлением ряда работ, в которых историческое развитие языка представляется в виде констатации изменений на разных уровнях его системы (Baugh, Cable 2002; Blake 2006; Gelderen 2006; Hogg, Denison 2006; Horobin, Smith 2002; Moser 1985; Polenz 2000; Romaine 2007; Singh 2005; Schmidt 2000; Sonderegger 1979; Wolf 1981; Wolman 2008 и др.) К этим работам примыкают классические исследования, выполненные российскими лингвистами (Адмони 1963; Аракин 1985, 2000; Абрамов 2001; Афанасьева 2000; Берков 1996, 2006; Блох 2003; Гуревич 2003; Гухман 1983; Зиндер 1965, 1968; Ильиш 1968; Жирмунский 1965; Зеленецкий 2004; Иванова 2001; Расторгуева 2003; Стеблин-Каменский 1953, 1955; Филичева 1959; Циммерлинг 1996, 2002; Ярцева 1969.) Между тем, общие вопросы эволюции германских языков и реконструирования ее отдельных этапов остаются недостаточно изученными.

Объектом исследования является язык памятников литературы английского и немецкого языков на трех диахронических срезах (древнем, среднем и новом) и в двух параллелях: прозе и поэзии.

Предметом исследования является поведение языковых систем двух германских языков в диахронии с целью выяснения основных, типологически значимых явлений и тенденций.

Материал исследования составили в общей сложности 19 текстов на английском и немецком языках.

Актуальность исследования обусловлена новым подходом к теоретическому переосмыслению проблемы общих закономерностей эволюции языковых систем, обращением к вопросу реконструкции основных этапов развития языка, уточнением научных представлений о едином универсальном пути эволюции языковых систем в диахронии. Предлагается осмысление языковой стратификации актуализированного состояния языковых систем и изоморфизм диахронического поведения уровневых элементов.

Гипотеза данной работы состоит в том, что сопоставительный анализ поведения языковой системы английского и немецкого языков выявляет общие закономерности языкового развития, и создает основание для выделения этапов языковой эволюции. Направленность эволюции для указанных языков едина, но скорость языковых изменений не одинакова, в связи с воздействием внутренних и внешних факторов.

Цель исследования заключается в выявлении влияния внешних и внутренних факторов на формирование типологически значимых этапов эволюции морфологии языковой системы английского и немецкого языков.

Достижение поставленной цели предполагает решение комплекса следующих задач :

отобрать ограниченное количество наиболее существенных факторов типологического характера, влияющих на системные изменения языка в диахронии;

выяснить таксономику структурных уровней по степени их активности/пассивности, их компенсационным, лимитирующим или паритетным свойствам с целью выяснения изоморфизма их конституционных, синтагматических и парадигматических характеристик;

уточнить роль и значимость единиц отдельных уровней в процессе саморегуляции языковой системы;

выявить основные этапы и тенденции развития систем английского и немецкого языков на определенном отрезке лингвистического времени, достаточном для актуализации инновационных тенденций;

проанализировать механизмы и условия развития языковой системы английского и немецкого языков;

показать типологическую универсальность процессов саморегуляции морфологии языковых систем в диахронии.

Методы исследования вышеуказанного объекта достаточно разнообразны в силу различного характера решаемых задач. В работе комплексно применяются: описательно-аналитический метод , который предусматривает анализ исследуемого языкового материала с последующим обобщением полученных результатов; метод системного исследования, направлен на изучение языка как уровневой системы; метод контрастивного анализа в сочетании с описательно-аналитический методом позволил продемонстрировать динамику процесса становления морфологии в английском и немецком; квантитативный метод исследования дополняется сопоставительным анализом количественных показателей Индексов Гринберга.

Методологическую базу исследования составили:

Труды И.А. Бодуена де Куртенэ по общим проблемам языкознания;

Монографии Э.А. Макаева и Г.П. Мельникова в области изучения диахронических изменений языка;

Работы по частным вопросам индоевропейского языкознания: К.Г. Красухина, Г.А. Меновщикова, Б.А. Серебренникова;

Исследования в области германских языков: Б.А. Абрамова, В.Д. Аракина, В.П. Беркова, М.Я. Блоха, В.В. Гуревича, М.М. Гухман, Б.А. Ильиша, В.М. Жирмунского, А.Л. Зеленецкого, Л.Р. Зиндер, Е.С. Кубряковой, Э.А. Макаева, Т.А. Расторгуевой, А.И. Смирницкого, М.И. Стеблин-Каменского, Н.И. Филичевой, А.В. Циммерлинга, В.Н. Ярцевой.

Научная новизна диссертации определяется описанием механизма эволюции языковой системы. В работе выделены и обоснованы ее этапы и предложена схема указанных этапов. Установлены общие закономерности развития системы языка во времени. Расширено понятие «уровневая модель языковой системы», в которую добавлен функциональный компонент. Проанализированы факторы внутреннего и внешнего планов и их влияние на диахроническое развитие языка.

Основные положения выносимые на защиту:

На ход языковой эволюции оказывают влияние факторы внешнего и внутреннего планов. На разных диахронических срезах воздействие этих факторов на языковое развитие неодинаково. До Великого переселения народов древние германские языки находились на территории Европы и характеризовались общими диахроническими тенденциями.

Формирование системы древнеанглийского и древневерхненемецкого языка шло в соответствии с воздействием окружающей среды и ходом внутреннего саморазвития. Направленность внутренних процессов в этих языках была одинакова, но внешние условия имели отличия. Английский язык был перенесен на остров Британия, в то время как верхненемецкий язык остался одним из языков Европы.

Способность разных языковых систем к саморазвитию различна, вследствии влияния внешних факторов. Языковое контактирование способно оказывать тормозящее или ускоряющее воздействие на эволюцию языка.

Саморегулирование языковой системы является одним из важных внутренних факторов, влияющих на развитие языка. Разные уровни обладают неодинаковой способностью к восприятию, накоплению и усвоению инноваций. Фонологический уровень сравнительно открыт. Фонологическая система первой стала активно накапливать инновации. Фиксация ударения на корневой морфеме и последущее ослабление флексии стали одними из самых важных инноваций.

Фонологические изменения привели к реструктурации морфологических парадигм в системах английского и немецкого языков. Внешние факторы оказали более сильное воздействие на диахроническое развитие системы английского языка, чем на систему немецкого языка. Островное положение и дальнейшее контактирование с языком скандинавов-викингов и норманнов привели к ускоренным темпам языковых изменений.

Признавая факт самодостаточности языковой системы, можно проследить причины системного развития и выделить его этапы. Констатируя типологичность указанных этапов, при обнаружении однотипных тенденций, существует возможность определить универсальные стадии эволюции для определенной группы языков.

При реконструкции процессов эволюции двух германских языков обнаруживаются общие тенденции, но скорость актуализации языковых изменений неодинакова, ввиду взаимодействия внешних и внутренних факторов.

Теоретическая значимость исследования. Исследование эволюционных тенденций выявляет новые грани существования системы языка, как на синхронном, так и на диахроническом уровне, что представляет интерес для дальнейшего развития диахронической лингвистики. Включение этапов эволюции языковой системы в круг типологических исследований внесет определенный вклад в теоретическое переосмысление вопросов диахронии языка. Разработка идей, содержащихся в диссертации, может быть продолжена на материале других областей лингвистического знания и подтверждена различным лингвистическим материалом. Результаты, полученные в ходе лингвистического анализа, могут быть использованы при коррекции диахронических концепций. Собранный и систематизированный количественно материал важен для лингвопрогностических характеристик эволюции языковой системы вообще.

Практическая значимость исследования. Новые общетеоретические и прикладные выводы могут быть использованы в качестве базовых или проблемных для дальнейших диахронических исследований древних и современных языков, реконструкции их ретроспективного и проспективного состояния. Работа имеет прикладное значение и в плане коррекции вузовского преподавания курсов по теории и истории языка. Основные положения и выводы диссертационного исследования можно применять в курсах лекций и при проведении семинарских занятий по общему языкознанию, диахронической лингвистике, компаративистике и истории германских языков. Конкретные результаты работы можно рекомендовать студентам, аспирантам с целью повышения науковедческого уровня, а также использовать при написании работ по германистике, теории языка и сравнительно-историческому языкознанию.

Апробация исследования проводилась в виде докладов на международных и российских научных конференциях в университетах Белгорода (1996 - 2011), Запорожья (2002; 2003), Харькова (2003), Воронежа (2004), Москвы (2004; 2005), Северодвинска (2004), Ростова (2005), Курска (2005), Армавира (2005), Волгограда (2005), Ростова-на-Дону (2006). Результаты диссертационного исследования обсуждались на ежегодных научных конференциях и заседаниях кафедры второго иностранного языка Белгородского государственного университета.

Материалы диссертации отражены в 47 публикациях общим объемом около 80 п.л., включая две монографии, два словаря, 43 статьи, в том числе двенадцать статей в научных изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки России.

Объем и структура работы. Структура, содержание и объем диссертационной работы определяются основной целью и поставленными задачами. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, Библиографического списка и Приложений.

Проблема изменения и развития языка

Язык, как и любое явление действительности, не стоит на месте, а изменяется, развивается. Изменение – постоянно присущее языку свойство. Д.Н.Ушаков в своё время заметил: «…в этом изменении и состоит жизнь языка». Язык изменяется и развивается по своей внутренней логике, которая остаётся неизвестной говорящим. Например, говорящие сознательно не участвовали в создании грамматических категорий. Всё это создавалось помимо их воли, отвечая потребностям общения, познания действительности, развития языка и мышления.

Каждое явление имеет свою форму изменения. Имеет такую форму изменения и язык. Его форма изменения такова, что она не нарушает процесса общения, а потому для говорящего в момент общения язык представляется неизменным. Но в то же время очевидно, что именно в процессе общения и могут происходить изменения. Нефункционирующий язык мёртв. Он не изменяется и не развивается.

В развитии языка можно выделить внутренние и внешние факторы К внутренним факторам относят преемственность и инновацию.

Эволюция языковых явлений отличается преемственностью. Чтобы замещать какой-либо элемент (а в изменяющейся системе само изменение сводится к замещению одного элемента другим) , надо быть в известной степени таким же. Но каждая единица имеет свою особую природу, поэтому она не может быть равна единице замещающей. Эти две особенности – тождество и отличие в пределах тождества – оказываются необходимыми для развития системы. Такие параллельные единицы могут существовать исторически долгое время (например, в виде вариантов, синонимии). Таким образом, изменение – один из внутренних факторов развития языка.

Изменению противопоставляют инновацию. Если изменение предполагает преемственность и расхождение, то инновация их не предполагает. Инновация имеет индивидуальную природу (например, авторские неологизмы, индивидуальная образность, крылатые выражения, необычная сочетаемость слов). Инновация может стать фактом языка, если отвечает потребностям говорящего коллектива и тенденциям развития языка

Однако наряду с внутренними факторами развития языка, обусловленными прежде всего самой творческой природой языкового общения, существуют внешние факторы изменения языка, связанные с развитием собственно общества.

Ранние формы современного человека сложились в благоприятных климатических условиях Земли – в Средиземноморье (Передняя Азия, Юго-восточная Европа, Северная Африка). Незаселённые пространства Евразии и низкая производительность труда заставляли первобытных людей расселяться по материку. Переход в другой климат, новые условия труда, новая пища, новые условия жизни соответственно отражались в языках. Таким образом, языковая история человечества началась с многообразия племенных диалектов. С течением времени они объединялись и делились. В развитии языков отмечают следующие тенденции:

· Язык в целом и языки конкретные развиваются исторически, В их развитии нет периодов рождения, созревания, расцвета и упадка.

· Развитие и изменение языка происходит путём продолжения существования раннего языка и его видоизменений (темпы изменений в различные эпохи неодинаковы).

· Разные стороны языка развиваются неравномерно. Ярусы языка имеют разнородные единицы, судьба которых связана с самыми различными факторами.

В процессе исторического развития языков можно выделить два основных направления – дифференциация (деление) языка и интеграция (объединение) языков. Дифференциация и интеграция – это два противоположных процесса. Это социальные процессы, так как они объясняются чаще экономическими и политическими причинами.

Дифференциация – это территориальное деление языка, в результате которого возникают родственные языки и диалекты. Дифференциация увеличивает количество языков. Этот процесс преобладал при первобытнообщинном строе. Поиск пищи и защита от природных сил вызывали миграцию племён и расселение их вдоль лесов, рек и озёр. Разобщение племён в пространстве приводило к различиям в языке. Однако языки, восходящие к общему источнику, сохраняют общие корни, общие суффиксы и приставки, общие фонетические закономерности. Наличие в прошлом общего языка является доказательством общего происхождения народов. Несмотря на территориальные различия языков, племена сохраняли общий язык на собраниях советов племён, в дни общих празднеств.

Важным компонентом языковой истории человечества является возникновение и распространение индоевропейских языков. К 4 – 3 вв. до н.э. выделилось три зоны индоевропейских языков: южная (язык Древней Италии и языки Малой Азии), центральная (романские языки, германские, албанский, греческий и индоиранский) и северная (славянские языки).

Северную зону представляли славянские племена. На тот исторический момент они говорили на общеславянском (праславянском) языке. Общеславянский язык существовал со второй половины первого тысячелетия до н.э. до 7 века н.э. На нём говорили предки современных чехов, словаков, поляков, болгар, югославов, русских, украинцев и белорусов. Непрерывное общение между народами поддерживало общие черты в языке, но в 6 – 7 вв. славянские племена расселились на огромных пространствах: от озера Ильмень на севере до Греции на юге, от Оки на востоке до Эльбы на западе. Это расселение славян привело к образованию трёх групп славянских языков: восточной, западной и южной. К восточным славянам относились предки современных русских, украинцев и белорусов. К западным славянам - предки современных чехов, словаков и поляков. К южным славянам – предки современных болгар и югославов.

С 9 – 10 вв. начинается третий – основной – этап в истории языков – образование языков народностей . Языки народностей формировались в рабовладельческий период, когда объединение людей происходило не по родственным связям, а по проживанию на одной территории. В 882г. новгородский князь Олег овладел Киевом и сделал его столицей Киевской Руси. Киевская Русь способствовала превращению восточно-славянских племён в единый народ – древнерусскую народность со своим языком.

Таким образом, на базе объединения восточно-славянских племён возникла древнерусская народность.

Однако древнерусский язык имел диалектные различия, унаследованные от общеславянской эпохи. С падением Киева и развитием феодальных отношений диалектные различия увеличиваются и формируется три народности: украинская, белорусская и великорусская – со своими языками.

При капитализме, когда происходит экономическое сплочение территорий и возникает внутренний рынок, народность превращается в нацию. Языки народностей становятся самостоятельными национальными языками. Между структурой языка народности и языка нации принципиальных различий нет. Национальные языки имеют более богатый словарный состав и более совершенный грамматический строй. В национальный период экономическое сплочение территорий ведёт к повсеместному распространению общего языка и стиранию диалектных различий. Основной чертой национального языка является то, что он предполагает письменно-литературную форму, сближенную с народно-разговорной речью. Язык народности тоже имел письменную форму, но в основном для административных целей. Для национального языка необходимо не просто наличие письменной формы, а её широкое распространение.

Интеграция сводится к социальному взаимодействию между различными государствами, которое расширяет и углубляет языковые контакты. К языковым контактам (интеграции) относят:

· Скрещивание языков, при котором один из них оказывается победителем, другой – побеждённым. Скрещивание происходило на ранних этапах развития человечества, когда одни народы завоёвывали другие. Причём совершенно не важен характер языка или преимущество его изобразительно-выразительных средств. Поскольку контактируют на самом деле не языки, а люди, то побеждает язык того народа, который преобладает в политическом и культурном отношении

По роли, которую языки играют в таких контактах, принято различать: субстрат – следы языка коренного населения, который разрушился в результате контакта с языком пришельцев, но оставил в его системе некоторые свои элементы. Таким образом, один из контактирующих языков исчезает полностью, другой развивается, впитав в себя элементы языка исчезнувшего.

Суперстрат – это следы языка пришельцев, который воздействовал на язык местного населения, но не разрушил его системы, а лишь обогатил её. Так, например, на территории современной Франции, проживало коренное население - галлы. При завоевании галлов римлянами произошло скрещивание галльского языка с латинским. Результатом этого скрещивания был современный французский язык. Следы галльского языка во французском принято считать субстратом, следы латинского языка во французском – суперстратом. Таким же способом латынь была насаждена в бывших римских провинциях – Иберии и Дакии.

Случаи скрещивания языков следует отличать от заимствований из других языков. При заимствовании грамматический строй языка и основной фонд лексики не меняются. При скрещивании языков прежде всего происходит изменение фонетики и грамматики языка.

· На пограничных территориях государств можно наблюдать адстрат. Это разновидность языковых контактов, при которых элементы двух соседствующих языков проникают друг в друга. Явление адстрата возникает при длительном двуязычии в пограничных районах. Например, элементы польского языка в белорусском (и наоборот) на белорусско-польской границе; элементы турецкого адстрата в балканских языках.

Адстрат – это нейтральный тип языкового взаимодействия. Языки не растворяются друг в друге, а образуют между собой прослойку.

· В процессе языковых контактов могут образовываться языковые союзы. Это объединение как родственных, так и неродственных языков, сложившееся не по причине родства, а по причине территориальной обособленности народов и, как следствие, исторической, экономической и культурной общности. Языковой союз – это группа языков со сходством прежде всего в грамматическом строе (морфологии и синтаксисе), с общим фондом «культурных» слов, но не связанных системой звуковых соответствий, и сходством в элементарной лексике. В современном мире наибольшую известность получил балканский языковой союз. В него входят родственные языки: болгарский, македонский – и неродственные: албанский, румынский и новогреческий. В этих языках отмечаются общие грамматические черты, не связанные с их родством.

Тип - инкорпорирующие языки

В языках этого типа объекты действий и обстоятельства их совершения выражаются не специальными членами предложения (дополнениями и обстоятельствами), а аффиксами, входящими в состав глагола. Иногда и субъект действия (подлежащее) может получить выражение в составе глагола-сказуемого. Таким образом, все члены предложения могут оказаться включенными в состав одного слова, поэтому часто говорят, что в инкорпорирующих языках функционируют слова-предложения.

На языке чинук – языке индейцев штата Орегон- слово «i-n-i-á-l-u-d-am» означает «Я специально дал ей это». Рассмотрим, что означает каждая из морфем:

i – прошедшее время;

n – 1-ое лицо единственного числа;

i – объект действия “это”;

á – второй объект действия “она”;

l – указание на то, что объект является не прямым, а косвенным (“ей”);

u – указание на то, что действие направлено от говорящего;

d – корень со значением “давать”

am – указание на целевое совершение действие.

С течением времени языки изменяются. Очевидно, что эти изменения происходят не стихийно, а в определённом направлении. Поскольку язык тесно связан с жизнью общества, перемены в нём бывают направлены на то, чтобы он лучше обслуживал потребности общения внутри того языкового коллектива, который на данном языке говорит.

Среди факторов, обусловливающих языковые изменения, принято различать причины внешние и внутренние.

Внешние связаны с характерными особенностями языкового коллектива, использующего данный язык, и с историческими событиями, которые этот языковой коллектив переживает. Есть основания предполагать, что под влиянием типичных для данного языкового коллектива особенностей общения каждый язык в ходе своей эволюции постепенно развивает и совершенствует те, черты, которые присущи одному из четырёх типов языков.

Если языком пользуется однородный по своему составу и многочисленный языковой коллектив, то в нём получают развитие черты флективности и синтетизма . К примеру, русский язык, в котором есть все предпосылки для образования большого количества слов, передающих тончайшие оттенки смысла (мальчик, мальчуган, мальчишка, мальчонка и т.д.) и для возможности выражать грамматическое значение в разных словах при помощи различных аффиксов.

Если же языковой коллектив смешивается с другим языковым коллективом и становится неоднородным, то в языке получают развитие черты аналитизма : количество аффиксов сокращается, а многие грамматические значения начинают выражаться при помощи служебных слов. Именно такие изменения претерпел в процессе своего развития английский язык.

Если язык долгое время существует в неоднородном языковом коллективе, то он может превратиться в язык изолирующего типа. В этом случае он утрачивает все формы словоизменения, а грамматические значения начинают выражаться в нём исключительно порядком слов или служебными словами. Очевидно, такой путь прошёл китайский язык.

Инкорпорирующие языки характерны для очень малых, изолированных коллективов, члены которых настолько хорошо осведомлены обо всех текущих событиях, что для обмена информацией им оказывается достаточно коротких и ёмких слов-предложений, в которых глагольные основы соединяются с аффиксами, обозначающими объекты и обстоятельства действия.

ФИЛОЛОГИЯ

Вестн. Ом. ун-та. 2007. № 2. С. 73-76.

Ю.В. Фоменко

Новосибирский государственный педагогический университет

СУЩЕСТВУЮТ ЛИ ВНУТРЕННИЕ ПРИЧИНЫ РАЗВИТИЯ ЯЗЫКА?

All the changes are caused by extralynguistic reasons. “Selfdevelopment” of the language (the hypothesis of “linguosynergy”) is impossible.

В современной лингвистике имеют место три точки зрения по вопросу о причинах развития языка (см., напр.: и далее). Первая из них заключается в том, что все изменения в языке обусловлены экстралин-гвистическими причинами (А. Мейе, А. Соммерфельт, У.Ш. Байчура). Вторая, противоположная точка зрения все изменения языка объясняет исключительно внутренними причинами. «Разновидностью данной концепции, - пишет Е.С. Кубрякова (цит. по ), - являются теории, согласно которым все экстралингвистические импульсы, хотя они, быть может, и имеют место, не должны рассматриваться в пределах лингвистики» (А. Мартине, Е. Курилович). Наконец, третья точка зрения исходит из того, что существуют и внешние, и внутренние причины развития языка [см.: 11, с. 218-266].

К числу внешних причин языковых изменений относят экономические, политические, идеологические, научно-технические преобразования, миграцию, влияние других языков и т. д. К числу внутренних причин языковых изменений Б. А. Серебренников относит а) «приспособление языкового механизма к физиологическим особенностям человеческого организма», б) «необходимость улучшения языкового механизма», в) «необходимость сохранения языка в состоянии коммуникативной пригодности» и г) «внутренние языковые изменения и процессы, не связанные с действием определённых тенденций». В рамках этих причин Б.А. Серебренников выделяет следующие тенденции: а): 1) «тенденция к облегчению произношения», 2) «тенденция к выражению разных значений разными формами», 3) «тенденция к выражению одинаковых или близких значений одной формой», 4) «тенденция к созданию чётких границ между морфемами», 5) «тенденция к экономии языковых средств», 6) «тенденция к ограничению сложности речевых сообщений», 7) «тенденция к изменению фонетического облика слова при утрате им лексического значения» и 8) «тенденция к созданию языков простой морфологической структуры»; б): 1) «тенденция к устранению избыточности средств выражения», 2) «тенденция к употреблению более экспрессивных форм», 3) «тенденция к устранению форм, утративших свою исконную функцию» и 4) «тенденция к устранению языковых элементов, имеющих незначительную семантическую нагрузку»; в) и г): 1) «влияние

© Ю.В. Фоменко, 2007

формы одного слова на форму другого слова», 2) «контаминация», 3) «объединение разных по происхождению форм по принципу единства их значения», 4) «возникновение новых способов выражения в результате перемещения ассоциаций», 5) «спонтанные изменения звуков», 6) «исчезновение и возникновение фонологических оппозиций», 7) «переосмысление значений форм» и 8) «превращение самостоятельных слов в суффиксы».

Не стоит особого труда понять, что все так называемые внутренние причины языковых изменений, названные Б.А. Серебренниковым, таковыми не являются. Ни «приспособление языкового механизма к физиологическим особенностям человеческого организма», ни «необходимость улучшения языкового механизма», ни «необходимость сохранения языка в состоянии коммуникативной пригодности» никак нельзя считать внутренними причинами языковых изменений, законами существования и развития языка. Приспосабливать языковой механизм к физиологическим особенностям человеческого организма, сохранять и улучшать языковой механизм может только человек. Не являются внутренними причинами языковых изменений и те многочисленные тенденции, которые названы Б. А. Серебренниковым и перечислены выше, в том числе: «тенденция к облегчению произношения», «тенденция к

экономии языковых средств», «тенденция к ограничению сложности речевых сообщений», «тенденция к устранению избыточности средств», «тенденция к употреблению более экспрессивных форм», «переосмысление значений форм» и др. Все эти тенденции характеризуют не внутренние законы развития языка, его «потребности» и «стремления» (у языка их нет), а потребности и стремления говорящего человека, его волю, сознание, психику. Именно и только мыслящий и говорящий человек стремится к облегчению произношения, экономии языковых средств, устранению их избыточности, ограничению сложности речевых сообщений, употреблению более экспрессивных форм; именно и только он переосмысляет языковые формы; познавая мир, обнаруживает черты сходства между предметами и осуществляет перенос наименования с одного предмета на другой, порождая полисемию, обогащая, развивая содержание языка.

Л.П. Крысин внутренними стимулами развития языка называет принцип экономии, «закон аналогии», антиномии говорящего и слушающего, системы и нормы, кода и текста, регулярности и экспрессивности (см.: ). Однако принципы и тенденции относятся не к содержанию (устройству, материалу) языка, а к содержанию мыслительной деятельности человека и должны быть признаны факторами экстралингвистическими.

Язык не является субъектом, инициатором какого-либо действия, процесса, изменения. Это не субъект, а объект человеческой деятельности, средство, орудие общения людей. Он возникает, существует и развивается в обществе, благодаря деятельности людей, в процессе его использования. Пока существует общество, существует и обслуживающий его язык. Если то или иное общество (народ) уходит с исторической арены, то уходит и обслуживавший его язык. Он или полностью забывается (исчезает), или сохраняется в форме мёртвого языка, т. е. языка, зафиксированного в текстах, а не в сознании всех представителей данного народа, языка, не используемого в естественной коммуникации.

Из всего сказанного следует, что язык не может «саморазвиваться», т. е. развиваться спонтанно, самопроизвольно, сам по себе, безотносительно к человеку и социуму. Любое изменение языка (на любом уровне, в том числе и фонетическом) связано с его использованием, с его непрерывным воспроизведением, объясняется разнообразными экстралингвистическими (экономическими, научно-техническими, политическими, культурными, биологическими, физиологическими, психологическими и другими) причинами. Если бы языки «саморазвивались», они были бы безразличны к их носителям - людям и никогда бы не умирали. Наличие мёртвых языков - бесспорное доказательство того, что «саморазвиваться» языки не могут, что внутренних причин развития в языке нет.

«Существование внутренних лингвистических факторов (=внутренних законов развития языка и тем более языков) не доказано; не объяснено и то, почему в одних языках и условиях действуют одни внутренние законы, в других - другие. Более того, признание языка знаковой

Существуют ли внутренние причины развития языка?

системой исключает понятие спонтанных внутренних законов, так как знаковая система... не может изменяться иначе, как под воздействием извне» . «.В основе любого изменения языка лежат процессы, происходящие в сознании человека.» . «Язык, взятый сам по себе, вне его связей с социальными и психофизиологическими условиями его бытия и развития, видимо, не обладает никакими внутренними стимулами самодвижения» .

Итак, первопричина любого изменения языка всегда лежит вне языка, имеет экстралингвистический характер. Появившись в той или иной точке пространства языка, языковая инновация благодаря речевой практике говорящего коллектива последовательно распространяется по всему пространству языка или на его отдельном участке, в рамках той или иной микросистемы. Эти обусловленные внешними причинами регулярные (более или менее) изменения языка в фонетике, морфологии, синтаксисе и т. д. можно называть законами языка. Вспомним аканье, иканье, закон конца слова и т. п. Но их не следует называть «внутренними законами развития языка».

Переформулировкой гипотезы развития языка по его «внутренним» законам является так называемая лингвосинергетика. «Лингвосинергетика» - это синергетика, перенесенная в лингвистику. Синергетика же - это «современная теория самоорганизации, новое мировидение, связываемое с исследованием феноменов самоорганизации, нелинейности, неравновесности, глобальной эволюции, изучением процессов становления “порядка через хаос” (Приго-жин), бифуркационных изменений, необратимости времени, неустойчивости как основополагающей характеристики процессов эволюции. Проблемное поле С. центрируется вокруг понятия “сложность”.» . Синергетика «выступает как основание новой эпистемологии» [там же].

Итак, синергетика - это «современная теория самоорганизации». Уточним это понятие. В толковых словарях до самого последнего времени слова самоорганизация не было (что свидетельствует об отсутствии соответствующего понятия). Впервые оно появилось в «Большом толковом словаре русского языка» (СПб., 1998). Оно характеризуется здесь как

«упорядочение каких-либо систем, обусловленное внутренними причинами, без воздействия извне». В «Новой философской энциклопедии» говорится, что это «процесс, в ходе которого создаётся, воспроизводится или совершается организация сложной динамической системы» . «Свойства самоорганизации обнаруживают объекты различной природы: клетка, организм, биологическая популяция, биогеоценоз, человеческий коллектив и т. д.» [там же]. «Отличительная особенность процессов самоорганизации - их целенаправленный, но вместе с тем естественный, спонтанный характер: эти

процессы, протекающие при взаимодействии системы с окружающей средой, в той или иной мере автономны, относительно независимы от среды» [там же].

Однако ни факты, ни логика не подтверждают гипотезу самоорганизации. Можно ли согласиться с тем, что клетка, мозг, почка, печень, сердце, сердечнососудистая система, организм, вид, семейство, популяция, разнообразные человеческие коллективы, общество, транспорт, образование, экономика, графика, алфавит, орфография, азбука морзе, система дорожных знаков и другие системы «саморазвиваются», т. е. развиваются сами по себе, спонтанно, вне зависимости от окружающей среды? Конечно, нет. Любая система погружена в определённую среду, оказывающую на неё большее или меньшее влияние. Число причинноследственных связей каждого предмета необычайно велико, а нередко уходит в бесконечность. Учёный, изучающий тот или иной предмет, ту или иную микросистему, должен учитывать не только внутренние связи её элементов, но и их внешние связи. В противном случае он искажает реальное положение вещей. Рассмотрим это на примере понятия «мозг», являющегося главным героем книги Г. Хакена и М. Хакен-Крелль «Тайны восприятия: синергетика как ключ к мозгу»

В аннотации к ней говорится: «Синергетика - это созданная Германом Ха-кеном наука о взаимодействии (имеется в виду взаимодействие элементов мозга -нейронов. - Ю.Ф.). Главная идея этой книги такова: человеческий мозг является самоорганизующейся системой». Но из факта взаимодействия элементов мозга не вытекает, что мозг является самоорга-

низующейся системой, возникновение, существование и развитие которой не связано с окружающей средой. Мозг не только не отделён от окружающей среды -он зависит от неё, отражает её, связан с ней бесчисленными нитями. Взаимодействуют не только элементы мозга - нейроны, но и нейроны (и мозг в целом) с окружающей средой. Ключ к мозгу (и к любому другому объекту) не синергетика, а учёт всех его связей и взаимодействий.

Известно, что каждая система имеет определённый срок существования, т. е. конечна. Обобщая, можно сказать, что система прекращает своё существование тогда, когда деструктивное влияние среды достигает критической точки, когда количество переходит в качество. Конечность всех систем тоже свидетельствует о их неразрывной связи с окружающей средой.

Возвращаясь к понятию «самоорганизации», заметим, что в его характеристике «синергетики» впадают в кричащие противоречия, свидетельствующие о неадекватности обсуждаемой гипотезы: с одной стороны, процесс самоорганизации - «спонтанный», с другой - «целенаправленный»; с одной стороны, эти процессы «в той или иной мере автономны, относительно независимы от среды» (правда, с оговоркой: «в той или иной мере», «относительно»), с другой - «протекающие при взаимодействии системы с окружающей средой». Гони природу в дверь - она влетит в окно.

Итак, ни одна система не является самоорганизующейся (саморазвивающей-ся), не развивается сама по себе, спонтанно, безотносительно к среде. Тем более не является самоорганизующейся системой язык, что вынуждены признавать даже энтузиасты «синергетики». Например, В. А. Пищальникова, с одной стороны, полагает, что самоорганизующийся характер языка - вещь очевидная (хотя при этом не приводит ни одного языкового факта, который бы подтверждал эту гипотезу), с другой стороны - пишет о воздействии на язык «практически неисчислимого количества факторов социальной, психофизиологической и психофизической природы.» . «Лингвоси-нергетика» остаётся декларацией, гипотезой, не опирающейся на факты и не имеющей будущего. Декларативный, спекулятивный характер «лингвосинергети-ки» подтверждает Р.Г. Пиотровский: «Лин-

гвисты и информатики пока не столько уверены, сколько подозревают (? - Ю.Ф.) или скорее догадываются (? - Ю.Ф.), что функционирование и развитие языка в целом и РМД отдельного человека подчинены таинственным (! - Ю.Ф.) механизмам саморегуляции и самоорганизации» . «Синергетика - это Х-наука», - признаётся В.И. Аршинов . (Странную позицию заняла Н.А. Кузьмина: с одной стороны, она не без язвительности сравнила синергетику с «гигантской воронкой, вбирающей задачи, методы, идеи многих различных дисциплин» , с другой -неожиданно объявила всех лингвистов «стихийными синергетиками»!)

ЛИТЕРАТУРА

Аршинов В.И. Синергетика как феномен пост-

неклассической науки. М., 1999.

Байчура У.Ш. О некоторых факторах языкового

развития // Проблемы языкознания. М., 1967.

Березин Ф.М., Головин Б.Н. Общее языкозна-

ние. М., 1979.

Влияние социальных факторов на функциони-

рование и развитие языка. М., 1988.

Гак В.Г. От хаоса к порядку и от порядку к хаосу («Анархия - мать порядка, порядок - отец анархии») // Логический анализ языка. Космос и хаос: Концептуал. поля порядка и беспорядка. М., 2003.

Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Основания синер-

гетики: Режимы с обострением, самоорганизация, темпомиры. СПб., 2002.

Крысин Л.П. О внутренних и внешних стимулах

развития языка // Рус. яз. в школе. 1972. № 3.

Кузьмина Н.А. Язык синергетики и синергетика языка // Вестн. Ом. ун-та. 2004. № 3.

Новая философская энциклопедия: В 4 т. М.,

Новейший философский словарь / Сост. А.А. Гри-цанов. Минск, 1998.

Общее языкознание: Формы существования, функции, история языка / Отв. ред. Б.А. Серебренников. М., 1970.

Пиотровский Р.Г. О лингвистической синергетике // НТИ. Сер. 2. Информ. процессы и системы. 1996. № 12.

Пищальникова В.А. Речевая деятельность как синергетическая система // Изв. Алт. гос. ун-та. Барнаул, 1997. № 2.

Хакен Г. Принципы работы головного мозга: Синергет. подход к активности мозга, поведению и когнит. деятельности. М., 2001.

Хакен Г., Хакен-Крелль М. Тайны восприятия: Синергетика как ключ к мозгу. М.; Ижевск,

Шишкина Л.С. Язык как естественная модель становления целого // Синергетика и методы науки. СПб., 1998.