Sally Mann (Салли Манн) родилась в США, штат Виржиния, Лексингтон, 1 мая 1951 года. В Putney School (школа Патни) с углубленным изучением изобразительных искусств и богатыми художественными традициями Салли Манн получает среднее образование. С этого момента в маленькой девочки зародилось пристрастие к фотографии, хотя мотивы были далеки от любви к искусству.
Проснувшийся интерес к противоположному полу одновременно пробудил и женскую изобретательность: где еще встречаться с мальчишками, как ни в загадочной темной фотолаборатории? Кстати говоря, среди первых фоторабот Sally Mann есть фотографии её обнаженных одноклассников.
Отец, врач-терапевт Р.С. Мангер, сыграл в формировании мировоззрения дочери самую важную роль. Благодаря ему девочка смогла осознать истину: «Репутация – это то, без чего могут жить люди с характером» из «Унесенных ветром». Под влиянием отца формировался и художественный вкус Салли Манн. Эксцентричные «шедевры» в виде собачьих экскрементов или коряги, напоминающей мужской член, были привычными в их доме.
Мать Салли всегда говорила, что это «папина дочка». Разумеется, отца не только не смущали эксперименты Sally Mann с обнаженной натурой, он их всячески поощрял.Страсть к большому формату началась с отцовской камеры с негативами 5х7 дюймов, но в скором времени Салли Манн переходит на стеклянные пластины 8х10 дюймов и начинает использовать изобретенный более 100 лет назад и практически забытый мокрый коллодионовый процесс.Аттестат о среднем образовании Салли Манн получает в 1969г., диплом бакалавра – в 1974г., а через год она становится магистром изящных искусств (специальность Creative writing (писательское мастерство)). Но писателем ей стать так и не удалось: после окончания колледжа Салли Манн устраивается фотографом в Washington and Lee University (Университет Вашингтона и Ли).
В 1977г. прошла первая персональная выставка Sally Mann. Состоялась она в Вашингтоне в Галерее Искусств Коркоран. 1984г. ознаменовался выходом фотоальбома «Second Sight» («Ясновидение»). Но эти события прошли практически незамеченными. В 1988 Салли Манн выпускает второй фотоальбом «At Twelve: Portraits of Young Women» («Двенадцать лет: Портрет молодой женщины»). Все работы в нем посвящены девочкам переходного возраста, которые уже «стоят одной ногой во взрослом мире».
Хотя книга получила положительные отзывы критиков, широкой известности Салли Манн она не принесла.Третий альбом вышел в1992 году, героями его стали две дочери и сын, которым на момент выхода фотоальбома было 7-13 лет. «Immediate Family» («Ближайшие родственники») –так назывался эта книга из 65 черно-белых фоторабот, мгновенно вознесших Салли Манн на вершину фотографического Олимпа.
Но причиной успеха стал не талант Sally Mann, а разразившийся скандал: ряд критиков посчитали позы детей на некоторых фотоработах «откровенно эротичными». Представители нескольких комитетов вообще объявили эти работы «завуалированной детской порнографией». Стоит заметить, что не только американские критики накинулись на Салли Манн, к ним присоединились и добропорядочные домохозяйки, причем, не только Америки. Возможно, для домохозяек этот альбом и является чем-то из ряда вон выходящим, но ведь Sally Mann –фотохудожник.Кстати говоря, детская эротика никогда для фотохудожников не считалась запретной темой.
Льюис Кэрролл, известный английский писатель и фотограф, еще в XIX веке сделал ряд великолепных фотопортретов обнаженных девочек, из-за чего в последствии исследователи XX века заклеймили писателя педофилизмом. Так что, Салли Манн знала, что ее может ожидать после опубликования столь противоречивого фотоальбома. Понятие «детская сексуальность» в понимании многих современников и правоохранительных органов имеет совершенно иное значение, чем его трактует сама Салли Манн.Чтобы обезопасится от различных юридических проблем, Sally Mann предварительно проконсультировалась с представителями прокуратуры и ФБР, отправила к психологу на освидетельствование двух старших детей, чтобы их голоса в поддержку матери звучали гораздо убедительнее. Салли Манн объявила во всеуслышание, что ее дети имеют право вето на публикацию любых снимков. Например, дочь Виржиния отказалась от публикации снимка, на котором она справляет малую нужду, Джесси и Эммет не захотели, чтобы мир увидели снимки, на которых они выглядят «придурковатыми или чокнутыми».
Наступил момент, когда Салли Манн решилась перенести публикацию фотокниги до тех пор, пока дети хоть немного подрастут, но они бурно выразили протест, и книга была выпущена в планируемые сроки. «Ближайшие родственники» вызвали волну вполне предсказуемых эмоций и принесли Салли Манн всеамериканскую, а после и мировую известность. «New York Times» утверждал, что еще не один фотохудожник за всю историю фотографии не прорывался к славе так быстро, а «The New Republic» назвал фотоальбом одной из величайших фотокниг современности. После выхода «Immediate Family» Салли Манн не сняла ничего подобного, сравнимого по воздействию со своим скандально известным альбомом.
В 1994 году вышла ее четвертая книга «Still Time» («Еще не вечер»). В альбом вошли более ранние пейзажные зарисовки, абстрактные образы и фотографии ее детей. В 2003г. увидел свет альбом «What Remains» («Останки»), в котором Sally Mann захотелось показать разнообразие окружающего мира: здесь и детские лица крупным планом, и таинственные пейзажи, и полуразложившиеся трупы. В целом от альбома остаются гнетущие и довольно сильные впечатления. В 2005г. Салли Манн выпускает шестой альбом «Deep South»(«Далёкий Юг»), в который вошли фотографии ландшафтов, сделанные в период с 1992 по 2004г. Когда каждый ее альбом выходил в свет, это сопровождалось выставками, проходящими со значительным успехом в Европе и Америке. В экспозицию входили не только «книжные» шедевры, но и ее удачные и не совсем фотоэксперименты.
Салли Манн определенное время после выпуска последней книги экспериментировала с собачьими костями. Для нее фотография – это неоднозначность, странность, нечестность.Одним из последних фотографических исследований Салли Манн стала атрофия мышц, которой с 1994г. страдает ее муж. Болезнь эта неизлечима, она приводит к ослаблению мышц и, как результат, к уменьшению мышечной массы. У ее супруга, Лари Манна, эти процессы происходят в левой руке и правой ноге.
Для такой работы требуется немало сил и мужества. Салли Манн назвала проект «Marital Trust»(«Супружеское Доверие»). В фотоработах отображены все стороны жизни: утренний туалет, мытье, даже секс. Не известно, увидит ли мир эти фотографии, но сама Sally Mann утверждает, что они хороши.На сегодняшний день Салли Манн считается одним из наиболее значительных фотографов Америки конца XX – начала XXI века. В ее послужном списке ряд престижных званий и премий, фотоработы продаются с различных аукционов и входят в число экспозиций крупнейших мировых музеев. Салли Манн стала героиней документальных фильмов: 1994г.- «Blood Ties» («Узы крови»), ставший номинантом на Оскар; 2005г. -«What Remains» («Останки»), получивший приз жури на кинофестивале в Атланте (лучший документальный фильм).
Работы Салли Манн рассказывают истории американского Юга - мистического, порой пугающего. США в них предстает страной, которая существует будто бы вне времени. Вспоминаем, как Манн создает свои черно-белые шедевры.
«Лучший фотограф в школе помог мне проявить мою первую пленку, и мы в восторге от результата. Много фотографий с узорами из досок, текстуры потрескавшейся краски на стенах… Резкость и глубина действительно хорошие. Я испытываю счастье и гордость… Это невероятно. Хотя, возможно, результат - полная случайность».
Этот подростковый текст принадлежит одной из самых известных фотографов мира - Салли Манн. Начало карьеры было вполне прозаичным: престижный колледж на Восточном побережье (частная школа Путни в Вермонте), спорт, библиотеки, мастерские, лекции знаменитостей - американская молодость во всей своей красе, девушка из обеспеченной семьи начинает путь в самостоятельную жизнь. Однако путь к великой карьере - сотням выставок по всему миру, престижным галереям, документальным фильмам и монографиям - оказался не так-то прост.
Салли Манн родилась в совершенно иных краях - на юге Америки, в маленьком и сонном городе Лексингтон, штат Вирджиния. Отец - врач, мать заведовала университетским книжным магазином. Манн выросла полностью вписанной в пейзаж: «Я была почти диким ребенком, взращенным не волками, но двенадцатью собаками породы боксер, которых держал мой отец, на окруженном жимолостью, темном и мистическом участке земли размером в 30 акров».
Переезд в Вермонт и начало учебы в колледже дались молодой Манн нелегко: иногда легче перебраться через океан, чем южанину обустроиться на Севере. «Я была меньшинством, подвергаемым самым изощренным шуткам. В Путни не красили волосы, не пользовались макияжем и не слушали музыку вроде „Righteous Brothers“… Я оказалась в другой стране», - вспоминает Салли Манн в автобиографии «Замри» («Hold Still»). Словно за спасительную соломинку, в колледже она ухватится за фотографию.
Переезд в Вермонт и начало учебы в колледже дались молодой Манн нелегко: иногда легче перебраться через океан, чем южанину обустроиться на Севере.
Хотя я живу в Америке, иногда я по ней скучаю - под нью-йоркскими свинцовыми небесами я думаю о Юге: месте мистическом, породившем великую литературу, отрицающем современность, консервативном и до боли красивом. В такие моменты я достаю с полки альбом фотографий Салли Манн. Как она сама часто пишет, «жизнь на Юге зачастую означает выход из временного пространства. Южане живут беспокойно между мифом и реальностью, наблюдая за мешаниной на амальгаме из печали, смирения, чести, милости и отступничества, разыгрываемых на фоне расточительной красоты пейзажа». Выпавший из современности, Юг озабочен своим прошлым. Вирджиния, Джорджия, Теннесси, Алабама - в этих штатах ностальгия и ужас перед исторической памятью формируют настоящее и будущее.
Чтобы существовать вне времени, Салли использует полузабытую технику коллодиевой печати: изображение с помощью большой деревянной камеры переносится на влажную, покрытую химикатами стеклянную пластину. Весь процесс съемки и проявки занимает 15 минут, но результат никогда не разочаровывает: фотографии получаются медитативными, глубокими, продуманными.
Коллодиевая печать - это техника XIX века, техника фотографов, снимавших Гражданскую войну между Югом и Севером, - гениальных и смелых Мэттью Брэди, Тимоти О’Салливана, Александра Гарднера. Умелое использование коллодия позволяет времени и пространству «путешествовать» по работам Манн, тянуться, длиться, не свершаться. Когда это? Где это? Что происходит? Что произойдет? Время здесь - декорация; кажется, что фотограф просто пытается сказать нам, что жизнь - штука достаточно тяжелая.
Простые, каждодневные события в ее работах получают вселенское, мистическое значение. В книге «Deep South» - прекрасном оммаже родному краю - переход от семейных портретов к пейзажам становится переходом от частных, индивидуальных воспоминаний к более публичным и эмоциональным - о тех, чье прошлое вскрывается по следам, оставленным в среде обитания. «Я посещаю места, где проходили битвы Гражданской войны, по другой уже земле, век спустя, в поисках ответа на вопрос: помнит ли земля?»
Тело
В конце прошлого века радикально меняется отношение художников к человеческому телу. Роберт Мепплторп, Андрес Серрано, Франческа Вудман, Кики Смит - артисты новой волны отказались рассматривать тело лишь как объект вожделения и любования. Тело в их работах - это поле битвы за самоидентификацию. С этих пор современные практики в искусстве - не комбинация из художника и обнаженной модели, сексуального объекта и символа; напротив, в фотографии и перформансе хозяин тела - и есть художник, а само тело - оружие в борьбе с гендерной, социальной, политической, экономической несправедливостью. И Салли Манн имеет к этой перемене самое прямое отношение.
«Я приобрела признание и известность, но также и неприятный ярлык „противоречивая“ в начале 1990-х годов, после публикации моей третьей книги „Immediate Family“. В ней были фотографии моих детей - Эмметта, Джесси и Вирджинии, живущих своей жизнью, иногда без одежды, на нашей ферме, упрятанной в холмах Вирджинии. Я верила, что мой объектив должен оставаться открытым для полного охвата их детства. Я фотографировала удачи, гармонию, изоляцию, а также трудности, которые, как правило, частое дело в таком возрасте: синяки, рвоту, кровавые носы, мокрые кровати».
На фотографиях серии «What Remains», снятой в начале 2000-х, - человеческие тела, которые навсегда покинули время и пространство, брошенные на произвол погоды и природных катаклизмов. Место действия - небольшой участок земли, принадлежащий Университету Теннесси в городе Ноксвилл. Это научный эксперимент - изучение цикличности, того, как мы, уйдя из этого мира, становимся его частью. «Кто знает будущую судьбу своих костей или как часто они будут перезахоронены? Кто оракул для собственного праха? Кто знает, будут ли кости после смерти просто разбросаны?» Я всегда вспоминаю эту фразу английского философа, писателя, врача Томаса Брауна (1605-1682) из трактата «Погребение в урнах», рассматривая эти снимки Салли Манн. Браун и Манн - разные вселенные, но тут они пересекаются: американский фотограф ведет диалог с эссеистом эпохи барокко. Я никогда не испытывал ужаса от произведения искусства, подобного ужасу от просмотра «What Remains».
Душа
Городу Лексингтону повезло: в нем родились и жили два главнейших художника Америки - Сай Твомбли и Салли Манн. Они дружили. Манн пишет о друге так: «Я помню множество вечеров, когда я ждала детей из школы и встречала высокую, слегка сутулую фигуру, в высоких носках, плотно завернутую в плащ, бредущую из дома в мастерскую по Барклай-лейн… Мы стали друзьями и соотечественниками, товарищами и помощниками».
Итог этой многолетней дружбы - выставка Салли Манн «Remembered Light», посвященная умершему Твомбли. Она состоится в нью-йоркской галерее Гагосяна и будет говорить о той экзистенциальной пустоте, которая остается, когда сильный, работающий, творческий человек покидает этот мир. Каждая фотография этого портфолио задает вопросы, на которые не существует ответов.
Жизнь иногда состоит из вычитаний: список родных людей уменьшается, сворачивается, как шагреневая кожа. Готовя выставку, Салли узнает сокрушительную новость: ее тридцатишестилетний сын Эмметт Манн, страдающий шизофренией, кончает жизнь самоубийством. Рассматривая многочисленные портреты Эмметта в детстве и уже зная его судьбу, я понимаю, что жизнь не будет благосклонна к этому мальчику.
Я верю, что камерой Салли Манн была снята человеческая душа, когда смотрю на семейный портрет, сделанный в имении Боксервуд во время захоронения праха ее отца.
«Моя мать держит прах отца, и мы готовимся уложить урну в склеп. Полдень, 28 мая, суббота. Я устанавливаю камеру, чтобы снять фото на память. Нелегкая задача с этой толпой… Мы все уставшие, грустные и готовые к выпивке. У меня было время для одной фотографии, и я попросила нашу подругу Хантер, чтоб она спустила затвор после того, как я подготовлю камеру и вернусь к фотографируемым. Неуверенно сказав „Улыбнитесь“, она нажала на спуск. Старый объектив „Goerz Dagor“ впустил свет на одну десятую секунды. Вот и все. Два дня спустя я проявила пленку».
Салли Манн родилась в больнице, бывшей когда-то домом Томаса (Стоунволла) Джексона (Stonewall Jackson), жила в Вирджинии и всегда провозглашало свою «Южноштатовость», как в фотографиях, так и в захватывающей и нашумевшей книге воспоминаний «Не двигайтесь» (“Hold Still”). Она говорит, что её фотографию привязывает к Югу очарованность этими местами, семья, прошлое, любовь к тамошнему свету, и её готовность экспериментировать с уровнем романтичности, большим, чем могут вытерпеть большинство художников 20 столетия. Добавьте к этой романтичности влияние писателей Юга, и вы получите оттенок готики. В смеси присутствует ещё и оттенок экспрессионизма, усиленный желанием выражать сильные чувства и умением делать это.
Вся эта «Южноштатовость», с её одержимостью и стойкостью, сейчас показана в изобретательно подобранной и великолепно оформленной выставке-ретроспективе в Вашингтоне, охватывающей большую часть 40-летней карьеры фотографа: «Салли Манн: Тысяча Перекрёстков» (Sally Mann: A Thousand Crossings), в Национальной Художественной Галерее. 108 фотографий, 47 из которых показываются впервые, и роскошный каталог, составляют захватывающую экскурсию по достижениям фотографа. Это также запись исследовательского путешествия - в прошлое, в историю страны и фотографии, запечатлённую ярким авторским взглядом.
Выставка сфокусирована на озабоченности Салли Манн семейными отношениями, когда росли её дети, и она зорко фиксировала все конфликты и сложные узелки отношений процесса взросления. После этого она стала открывать для себя как родную Вирджинию, так и близлежащие Южные штаты.
Работы становятся зрительно более глубокими - а в некоторых случаях мучительными и драматичными - когда автор совершает экскурс в историю Юга. Позже она снова возвращается к детям, всё более подверженным влиянию времени, к собственному тесному соприкосновению со смертью в результате несчастного случая во время поездки верхом, и к печальному развитию поздней мышечной дистрофии у своего мужа. Фотографии детей в наибольшей степени отражают идею плавного прогресса, движения по жизни. Как бы контрастом с этими работами, Салли Манн обращается к расовой истории, к воспоминаниям о прошлом, нити от которых тянутся в сознание людей нашего времени.
Её работа никогда не была поверхностной, но с течением времени художник идёт глубже и с более дерзким вызовом встречает тёмную сторону жизни. Выставка убедительно демонстрирует её исключительную чувствительность, бесстрашное исследование разных техник, растущее мастерство печатника и готовность давать ответы на сложные вопросы жизни и смерти. (Её прошлая тенденция «перегибать» в романтическом экспрессионизме также поднимает голову). Не все работы достигают уровня её шедевров, но эти шедевры наполнены страстью.
Экспозиция организована Сарой Гринаф (Sarah Greenough), старшим куратором и гравой Департамента фотографии Национальной Художественной Галереи, и Сарой Кеннел (Sarah Kennel), куратором фотографии в Музее Пибоди в Эссексе.
Салли Манн ворвалась в национальное сознание со своей четвёртой книгой «Близкие Родственники» («Immediate Family»), в 1992 году (книга была переиздана в 2015) - «по всем неправильным причинам». Когда вся страна находилась в состоянии истерии на темы жестокого обращения с детьми и обнаженного тела (любого) (помните процесс Мэплторпа?), её фотографии трёх детей на их дальней ферме, на части которых дети обнажены, вызвали гам на тему «детскаяпорнография / плохаямать». То, что рассказывают эти снимки всего лишь об играх детей друг с другом и с родителями жарким летом у реки, никого не образумило. Но многие фотографы поняли эти работы, оценили их и попали под влияние автора.
На выставке мало фотографий с обнаженным телом, но они поднимают такие сложные темы, как мимолётность невинности, детские метания между привязанностью и независимостью, и постоянные страхи перед опасностями, преследующие родителей. Фотография «Джесси кусается» (“Jessie Bites”) показывает детскую злость - и одновременно нужду в физической поддержке, выраженной в данном случае обнимающей без энтузиазма рукой взрослого со следами укуса. «Эммет плавает в лагере» (“Emmett Floating at Camp”), неопубликованная фотография 1991 года, показывающая одного из детей, плавающего в сером нигде. Эта картинка приобрела вневременной и невероятно печальный характер, так как Эммет постепенно стал шизофреником и кончил жизнь самоубийством в 2016 году.
Когда дети подросли, Салли Манн стала исследовать Юг как таковой, вдохновлённая идеей, что «расточительная красота» ландшафта превращает сцену в странную смесь уязвимости, бунта и милосердия, что отражает характер региона в целом. В разделе, называемом «Земля» (The Land”), она использует старинную оптику, добиваясь тез артефактов, которым ужаснулись бы фотографы более ранних лет, воспринимая их как недостатки.
Земля лежит, залитая ослепительным южным светом и напоённая влагой, небо над ней выглядит сводом благодаря виньетированию по краям - или это сам Космос? Она видит свет как великого любовника, ласкающего землю, или великого насильника, разрывающего земную целостность, а нередко и великого дизайнера, меняющего наши понятия о том, что должно останавливать внимание в первую очередь.
И она считает эту роскошь и красоту обманчивой, потому что чувствует под ногами смерть, смерть рабов, которые обрабатывали и обустраивали эту землю. «У меня было некое увлечение смертью, похоже, наследственное», говорит она, и добавляет, «у моего отца было то же самое чувство, я уверена». Дом их семьи был полон изображений, посвящённых этой теме, из самых разных культур, и таким образом тема пропитала сознание фотографа с детства. Как она писала: «Смерть - скульптор очаровывающего ландшафта, влажный создатель жизни, который в один прекрасный день пожирает нас всех».
Это позже было дополнено её осознанием того, что весь Юг поражен расизмом, даже те люди, которые считают себя его противниками. Сознание этого неожиданно поразило её, когда она отправилась на Север в школу-интернат. В детстве она была сильно травмирована жестоким убийством Эммета Тилла (Emmett Till), темнокожего подростка из Чикаго, который был похищен, изуродован и убит в Миссисипи в 1955 году; позднее она назовёт в его честь своего первенца.
Но она не задавалась вопросом, почему Вирджиния Картер, её любимая темнокожая няня, которую называли Джи-Джи, должна была есть в машине, когда она путешествовала вместе с семьёй. Однажды, осознав всё полностью, она отправилась искать знаки, связанные со смертью Тилла. Ни её фотография моста, с которого он предположительно был брошен в воду, ни кусочек берега, к которому потом прибило тело, не выглядят свидетелями убийства, несмотря на тонкий белый потёк возле моста, похожий на след от слезы. Фотографии - немы, и говорят, только если им помогают сказать. Однажды получив названия, эти два снимка напоминают нам об отвратительной истории и о безразличии, и возмущают наш разум.
Она осмелилась двинуться дальше, к полям сражений Гражданской войны. Галерея работ пополнилась большими, тёмными картинами: сердитыми, депрессивными, требовательными. Используя коллодиевые негативы по образцу 19 века и старинные объективы, она внесла случайности в свои отпечатки, усиливая чувство историчности и подражая случайным разрушительным действиям войны. Несколько мощных изображений Энтитэма, места, где случился самый кровавый день в Американской истории, выглядят тёмными и мрачными, как сама смерть. На одном из них на горизонте вырисовывается половина чёрного солнца, а второе солнце, более полное, но менее чёткое, набирает зловещую силу в небе. На другой спускается занавес чёрного тяжелого облака, подсвеченного тем, что может быть молнией. В этих образах слепая убивающая сила смешивается с трауром.
Группа фотографий болота Грейт Дисмал Суомп, где скрывались беглые рабы, бегущие с юга на север, и где умерли многие из них, также сильна и мучительна. Они были созданы в архаичной технике тинтайпа, и относительно малы. Листва, атмосфера и отражения плотны и непроницаемы, как эмблемы зла. Мне бы хотелось видеть их в большем размере, эти безжалостные виды без выхода, похожие на пейзажи ада, замаскированные под искусство.
Салли Манн сделала также серию серьёзных, меланхоличных портретов темнокожих, снятых, как она пишет в «Не двигайтесь», в попытке искупить своё раннее беспечное невежество в теме расизма, и постараться понять этих людей, которых она до тех пор не видела по-настоящему.
Она не раз спрашивала, есть ли у земли память. Хорошо, пусть нет. Но мы создаём её, строя монументы, кладбища, придорожные стелы, мемориалы на полях прошлых битв. Но история движется дальше; на прошлом вырастает трава.
Личным ощущением смертности наполнен последний зал выставки. Портреты трёх повзрослевших детей автора, взятые таким крупным планом, что не видны волосы и лица нелегко различить. У одного из лиц закрыты глаза, ещё одно словно размывается, исчезает. Мы прошли полный круг и пришли к тому же: неумолимость времени, и родительский страх, что с детьми случится беда - как и произошло позже со смертью Эммета.
И ещё уважительные, заботливые по духу работы, часть серии, посвящённой разрушительному воздействию болезни на тело мужа - тонкая рука, торс, переставший быть мускулистым. Серия названа «Гефест», по имени безобразного бога, покровителя работы с металлом. Затейливый каскад чего-то, что могло бы быть расплавленным металлом, пересекает изображение торса человека, который и адвокат, и в то же время кузнец. Эти фотографии - завет брака, который основан на доверии и любви, а также живой пример того, как Салли Манн обращает свои страхи в искусство.
И завершает экспозицию цветное видео автора с кратким обзором цветущей зелёной земли, где она прожила большую часть своей жизни. Мои глаза и мой разум настолько привыкли к чёрным пейзажам, что полноцветное видео ошеломило меня, и мне показалось, что что-то пошло не так. Фотография может менять нашу жизнь многими путями.
Есть особый героизм в том, чтобы смотреть прямо на все тёмные вещи, скрывающиеся за пейзажем, на сложности своей семьи и жизни, память о зверствах в истории. Вероятно, нет ничего героического в «зацикленности» на смерти, но когда это приводит к созданию произведений искусства высшего класса, вопрос можно считать закрытым по самой высокой мерке. В конце концов, смерть тоже «зациклена» на нас, и последнее слово принадлежит ей.
_________________
Салли Манн: Тысяча Перекрёстков
Выставка открыта до 28 Мая в Национальной Художественной Галерее в Вашингтоне, а затем переезжает в Музей Пибоди в Эссексе (Салем, Массачусетс), в Музей Гетти в Лос-Анджелесе и другие музеи.
«Если мои снимки попали в публичное пространство и если вы видите в них эротизм, это проблема вашего восприятия или вопрос ваших неверных взрослых интерпретаций».
В 1977 году прошла первая персональная выставка американской художницы. Состоялась она в Вашингтоне, в Галерее искусств Коркоран. 1984 год для Салли Манн ознаменовался окончанием работы над серией Second Sight («Ясновидение») и выходом в печать одноименного фотоальбома. Но эти события прошли практически незамеченными для общественности и вызвали слабую реакцию у арт-критиков. В 1988-м Салли Манн выпускает второй фотоальбом - At Twelve: Portraits of Young Women («Двенадцать лет: портрет молодой женщины»), посвященный девочкам переходного возраста, - который вызвал неоднозначную реакцию публики. Столь же неоднозначную, но гораздо более бурную реакцию вызвала ее следующая книга «Близкие родственники» (Immediate Family), опубликованная в 1992 году. Альбом состоял из снимков мужа и троих детей Салли Манн, которые, по мнению фотографа и поклонников ее таланта, были представлены в «невинных детских позах», а по мнению ряда критиков и различных комитетов по защите прав детей, эти позы были «откровенно эротичными».
Снимки, на которых изображены спящие, играющиеся, полураздетые, а иногда полностью обнаженные подростки, вызывали чувство безмятежности, рассказывали о прошлом, о теплом лете и детстве, которое теперь было далеким и безвозвратным. А с другой стороны - наталкивали на двусмысленные размышления, двойственные ассоциации, продиктованные достаточно взрослыми позами детей. Скрытые и открытые страхи, которые любой родитель мог ощутить по отношению к своему ребенку, в фотографиях Салли Манн были реализованы с эйдетической ясностью.
Помимо вопросов нравственности, работы Салли Манн повлекли проблемы личного и юридического характера. Некоторые критики пошли еще дальше, объявив фотографии художницы из серии «Близкие родственники» завуалированной детской порнографией: «Если, по ее словам, главная задача материнства - защищать детей от всевозможного вреда, почему она сознательно лишает своих детей права выбора быть непубличными? Почему подвергает риску, демонстрируя их личные фотографии миру, в котором существует педофилия? Могут ли маленькие дети осознанно давать свое согласие и принимать участие в съемке столь противоречивых портретов, даже если художник является их родителем?».
Дискуссии вокруг творчества Салли Манн будут длиться еще долгое время - зрители и критики до сих пор спорят о мотивах, предшествующих появлению снимков американской художницы. Чувственные образы, которые мы видим на фотографиях, были получены в результате естественного поведения детей или сформированы фантазиями автора для аудитории специально? Это желание эпатировать публику, риск, смелость или готовность фотографировать то, чего стыдилось большинство людей, становясь взрослыми? Артикуляция Салли Манн вполне логична: «Это невинные детские позы. Посмотрите свои семейные альбомы, в которых вы и ваши родители сняты без пеленок. Если мои снимки попали в публичное пространство и если вы видите в них эротизм, это проблема вашего восприятия или вопрос ваших неверных взрослых интерпретаций. Я все время смотрю на людей и места, к которым неравнодушна, я смотрю одновременно и с пылкой страстью, и с откровенной эстетической, холодной оценкой. Я смотрю со страстью глаза и сердца, но в этом пылком сердце должен быть еще и кусок льда. На большинстве снимков - вещи и люди, которых я люблю, которые меня очаровывают и трогают, но это не означает, что мне их легко видеть или делать. Как у Флобера, у меня есть два святых правила в работе: греховность и совершенство. Первое - обычно врожденное, второго приходится добиваться. Помимо обычного «совпадения случайностей», которые порой награждают работу, занятие искусством требует упорства, нелепого сочетания в характере птички колибри и бульдозера и, более всего, практики. Практики наблюдения», - писала она в ответ на очередные обвинения.
Но критика, с одной стороны, не утихала, а с другой - вовсе не мешала росту ее популярности. В 2004 году вокруг имени Салли Манн разразился новый скандал, который, как и предыдущие, добавил ей популярности - в Музее искусств Вашингтона состоялась выставка «Останки» (What Remains). Экспозиция из пяти частей включала в себя более 90 работ. Там можно было увидеть снимки полуразложившихся трупов, таинственные пейзажи и невероятно красивые портреты людей. «Смерть могущественна, - сказала Салли Манн на открытии выставки, - и лучше всего ее воспринимать как точку, с которой можно увидеть жизнь более полно. Вот почему мой проект заканчивается снимками живых людей, моих собственных детей».
01 00
Салли Манн получила большое количество престижных премий, журнал Time в 2001 году назвал ее «Лучшим фотографом Америки» - снимки Манн дважды появлялись на обложке этого издания. Вероятно, ни один фотограф не пользовался таким успехом в мире искусства - работы Салли Манн включены в постоянные коллекции многих музеев, среди них: Метрополитен-музей, Галерея искусств Коркоран, Музей Хиршхорна и сад скульптур, Музей изобразительных искусств в Бостоне, Музей современного искусства Сан-Франциско, МоМа, Музей Уитни в Нью-Йорке и пр.
Манн стала героиней двух документальных фильмов Стива Кантора. Кинолента «Кровные узы» дебютировала на кинофестивале Sundance в 1994 году и была номинирована на премию «Оскар» в категории «Лучший короткометражный документальный фильм». Второй фильм - «Останки», - снятый тем же режиссером, впервые показали в 2006-м. Эту киноленту номинировали на «Эмми» как лучший документальный фильм в 2008 году.
В 2009-м в свет вышла серия снимков Proud Flesh («Гордая плоть») - это шестилетнее исследование мышечной дистрофии ее мужа и история тонких отношений близких людей, в которой один неизлечимо болен. Проект был также неоднозначно воспринят арт-критиками, но с успехом продемонстрирован в галерее Ларри Гагосяна в октябре того же года. Вот что говорит о проекте «Гордая плоть» сама Салли Манн:
«Я - женщина, которая смотрит. В традиционных сюжетах смотрящие женщины, в особенности те, которые пристально смотрели на мужчин, наказывались. Вспомните несчастную Психею, навеки наказанную за то, что она осмелилась приподнять фонарь, чтобы увидеть своего возлюбленного.
Я вспоминаю бесчисленных мужчин, от Боннара до Каллахана, фотографировавших своих жен и возлюбленных, но я затрудняюсь найти параллельные примеры среди фотографов моего пола. Оценивающий взгляд на мужчину, взгляд в глаза на улице, просьба сфотографировать его, изучить его тело всегда рассматривались как бесстыдство со стороны женщины, в то время как те же действия со стороны мужчины повсеместны и даже ожидаемы.
Я пристально смотрю на своего мужа с тех самых пор, когда он впервые вошел в комнату, где я сидела на затертом синельном диване в какой-то студенческой квартире. Мои глаза остановились на нем с живым интересом, украдкой изучая этого высокого человека. Через полгода мы поженились. Это было сорок лет назад, и первое, что я сделала - сфотографировала его.
Но эта длинная история никак не облегчила мою работу над «Гордой плотью». Вы можете риторически ходить вокруг да около, но в корне любой интеракции между фотографом и моделью лежит эксплуатация, даже сорок лет спустя. И Ларри, и я - мы оба понимаем, насколько этически сложен и могуществен акт взятия фото, насколько он нагружен такими понятиями, как честность, ответственность, сила и соучастие, и что очень много хороших образов приходят, так или иначе, благодаря модели.
Это свидетельствует об огромном достоинстве и смелости Ларри - то, что он позволил мне сделать эти фото. Вполне возможно, что боги выбили бы фонарь из моей поднятой руки, когда передо мной лежал мужчина, нагой и незащищенный, как несчастный, растянувшийся на мифической горе, кишащей хищниками. В нашем возрасте, когда пик жизни уже позади и мы остаемся с нашими сухожилиями и дряблостью тела, Ларри несет с высоким божественным благородством скорбь от раннего натиска мускульной дистрофии. То, что он сделал это с такой готовностью - это одновременно трогательно и пугающе».
Один из текущих проектов Салли Манн называется «Супружеское доверие» (Marital Trust). Это фотографическая история подробностей семейной жизни Салли и ее мужа, охватывающий период тридцати лет их супружеской жизни. Проект является продолжением серии работ «Гордая плоть», о конечных датах реализации или выставке пока не сообщалось.
ТЕКСТ: Ярослав Солоп
