Рождество, кроме елки, а также все более популярных святочных гаданий, для большинства россиян ассоциируется с календарными проблемами. Выглядит это приблизительно так: у нас ведь все не как у людей! и западному Рождеству, с индюшками, фейерверками и горными лыжами, наши должны были что-то противопоставить! Ничего лучше не придумали, как перенести праздник на две недели, так, чтобы европейские «рождественские каникулы» попали на пост…
В действительности все не так просто: разница между Рождеством у православных и у других конфессий -- это разница между «очень старым», юлианским, календарем и тоже довольно старым «новым», григорианским. За одну человеческую жизнь набегает почти незаметное расхождение дат -- раз в сто лет високосный год по юлианскому календарю может оказаться невисокосным по григорианскому, -- но в исторических масштабах зазор получается значительным: к XXI столетию он составляет уже 13 дней.
Григорианский календарь лучше соответствует движению Земли вокруг Солнца, а значит, сезонной смене температур, смене времен года. Старый же стиль постепенно «сдвигается»: через 8 тыс. лет Рождество по старому стилю придется на весну, а через 20 тыс. -- на лето (как сейчас в Австралии!). Рождество летом… чудно, конечно, но перспектива не особенно пугающая -- даже футурологи не планируют будущее дальше чем на 100 лет.
(Для тех, кто любит расчеты: за год, то есть за время обращения Земли вокруг Солнца, земной шар оборачивается вокруг своей оси приблизительно 365,24219 раза, то есть проходит 365,24219… дня. Но в календаре может быть только целое число дней. Поэтому принято делить годы на простые (365 дней) и високосные (366 дней). Високосные идут с такой частотой, чтобы в среднем дать нужные 365,24219 дня. В юлианском календаре високосные годы -- каждый четвертый, в григорианском правило более сложное: високосный -- каждый четвертый год, кроме тех лет, которые делятся на 100, но не делятся на 400. Таким образом, в григорианском календаре 2008 год -- високосный, поскольку 2008 делится на 4, 1900-й -- не високосный, поскольку 1900 не делится на 400.
Но астрономическая точность при выборе календаря -- не главное. Календари и календарные реформы с самого начала воспринимались в религиозном контексте. «Новый стиль» обсуждался еще в 1563 году на Тридентском соборе, реформационном соборе Западной Церкви, окончательно определившем ее «католичность». Предписание использовать новый календарь обнародовал в 1582 году папа Григорий XIII; в честь него календарь и называется григорианским. Папа предлагал всем христианским государям поддержать его нововведение.
Основной смысл изменений в XVI веке видели в более правильном расчете даты Пасхи: по древним канонам это первое воскресенье после первого полнолуния после весеннего равноденствия. Технически нетривиальный способ расчета дня празднования Пасхи, зависящего и от долготы дня, и от фазы Луны, с первых веков приводил к недоразумениям и спорам. Незначительные расхождения при учете положения Луны и Солнца давали совершенно разные даты, что воспринималось очень болезненно: в одной области еще шел Великий пост, а в соседней уже заканчивали пасхальное веселье…
И вот теперь оказывалось, что еще и дата равноденствия (21 марта) не точна! Выход папа и его научные консультанты видели в том, чтобы ликвидировать накопившееся «смещение» календаря и вернуться к положению вещей на момент I Вселенского собора (325 год), когда была утверждена современная пасхалия. Для корректировки накопившегося с тех времен «смещения» сразу прибавили 10 дней, так что в 1582 году после 4 октября следовало 15-е. Легкость, с которой католики взялись за исправление счета времени, вполне в духе той эпохи: Реформация заставила католических первоиерархов задуматься над упорядочиванием церковной жизни. Не случайно же критика Лютера встретила такое сочувствие! Неисправности календаря никого не удивили -- если в богослужении накопилось столько нарушений, то и сам счет дней может быть нарушен.
Обществом календарь воспринимался именно как папская задумка -- протестантские страны приняли его только в XVIII веке, а православные в конце XIX -- начале XX века, переход на «католическое» летоисчисление выглядел почти вероотступничеством.
Но вот на дворе XXI век. Григорианский календарь сегодня -- это просто общепринятый гражданский календарь, каким был юлианский во времена Римской империи. Почему же до сего дня православные упорно высчитывают даты праздников по календарю имени Юлия Цезаря?
Непреодолимого препятствия для введения нового стиля не существует: греки служат по гражданскому календарю и не перестают от этого быть православными. Некоторые русские приходы в Западной Европе служат по новому стилю, правда, чтобы никого не обойти вниманием, правящему епископу приходится отмечать праздники по два раза.
Но большая часть православных все же живет «по-старому», и для этого есть серьезное основание. Чтобы понять его, надо задуматься над смыслом измерения времени в целом. Все дни одинаковы, ни один не выделяется в общей череде. Календарь объявляет особыми некоторые из них -- праздники, граничные дни, -- раскрашивает их особыми цветами, дает особые имена. Такие дни вроде маяков или придорожных столбов, ими время измеряется и осмысляется. Разные календари -- разные и смыслы дают они времени. Например, привычный сейчас способ измерения недель: от воскресенья до воскресенья -- это не просто семидневка, и даже не только напоминание о том, что в воскресенье хорошо бы пойти в церковь, неделя несет и глубокий богословский смысл -- Воскресение, которым все начинается и кончается. Понятно желание коммунистов-богоборцев ввести вместо семидневной недели -- пятидневную. Понятно также и желание нехристиан считать годы не от Рождества Христова, а от «нашей эры».
Новый стиль вводился в России советской властью, православные же сознательно остались в старом календаре, в параллельном времени, не желая подчинять свое время нехристианскому государству. Новый календарь для нас -- это 8 марта, 23 февраля, день рождения Ленина, 1 мая… Старый -- это привычные святцы, посты, церковное новолетие, но главное -- свобода от обязательной идеологии: пересчитывать 8 марта по старому стилю едва ли кому придет в голову.
И сегодня старый стиль остается свидетельством отделения Церкви от государства. Дай Бог, чтобы отделение это было отделением в положительном смысле, чтобы церковная независимость помогала сохранять духовные ценности и не переходила в отчуждение, чтобы свой, особый календарь не мешал миру принимать свидетельство христиан и не превращал их в группу маргиналов, живущих в своем пространстве, по своим часам.
Протопресвитер Александр Шмеман
Основой почитания Марии в Церкви всегда было послушание Ее Богу, свободное доверие, оказанное Ею по-человечески неслыханному призыву. Православная Церковь вообще всегда подчеркивала эту связь Марии с человечеством, и, если так можно выразиться, любовалась Ею как лучшим, чистейшим, возвышеннейшим плодом человеческой истории, человеческого искания Бога, и в Нем - последнего смысла, последнего содержания самого человечества.
Если на Западе, в западном христианстве, в центре почитания Марии всегда стоял образ Ее как Девы, девство которой не нарушено было материнством, то для православного Востока такой сердцевиной любви его к Марии, созерцания Ее и - повторяю еще раз - радостного любования Ею с самого начала было и остается ее Материнство, Ее кровная связь с Иисусом Христом.
Православный Восток прежде всего радуется тому, что в пришествии Сына Божьего на землю, в спасительном явлении Бога, ставшего человеком, чтобы воссоединить его, человека, с Его Божественным призванием, что в пришествии этом приняло участие и само человечество. Если самое радостное и глубокое в христианской вере - это «соприродность» Христа нам, то, что Он подлинно человек, а не призрак, не таинственное явление, что Он - один из нас, навеки с нами своим человечеством связанный, то тогда понятным становится и любовное почитание Той, которая Ему это человечество, нашу плоть и кровь, дала. Той, благодаря которой Он, Христос, мог называть себя так, как Он всегда себя называл: «Сын Человеческий». Сын Божий, Сын Человеческий…
Бог, снисходящий до человека, чтобы человека сделать Божественным, или, как говорят учителя Церкви, - обожить, сделать причастником Божества. Именно тут, именно в этом потрясающем откровении о подлинной природе, о подлинном призвании человека - источник благодарного, любовного отношения к Марии как нашей связи со Христом, и в Нем - с Богом.
И нигде это не раскрывается с большей ясностью, чем в празднике Рождества Богородицы. Об этом событии ничего не сказано в Священном Писании. Да и что особенного можно сказать о рождении ребенка, рождении, подобном всякому рожденью. И если Церковь стала в особом празднике вспоминать и праздновать это событие, то не потому, что оно было чем-то исключительным, чудесным, из ряда вон выходящим, нет, а как раз потому, что сама обыденность его раскрывает новый и лучезарный смысл во всем том, что мы называем «обыденным», придает новую глубину тем подробностям человеческой жизни, о которых мы так часто говорим, что они «ничем не замечательны».
Но посмотрим на икону этого праздника, вглядимся в нее духовным нашим взором. Вот на постели - только что родившая дочь женщина. Церковное предание утверждает, что звали ее Анна. Рядом с нею - отец, имя которого, по тому же преданию, - Иоаким. Рядом с постелью женщины совершают первое омовение новорожденной. Самое обыденное, ничем не замечательное событие.
Но так ли это? Не хочет ли иконой этой сказать нам Церковь, прежде всего, что рожденье в мир, в жизнь нового человеческого существа - это чудо всех чудес, чудо именно разрывающее обыденность, ибо тут начало, у которого уже нет и не будет конца. Начало единственной, неповторимой человеческой жизни, возникновение новой личности, в появлении которой как бы заново творится мир, и вот - дарится, дается этому новому человеку как его жизнь, как его путь, как его творчество.
Итак, первое, что мы празднуем в этом празднике, это пришествие в мир самого Человека, пришествие, о котором в Евангелии сказано, что когда совершается оно, мы не «помним уже скорби из-за радости, что родился человек в мир».
Второе: мы знаем теперь, чье рожденье, чье пришествие мы празднуем. Мы знаем единственность, красоту, благодатность именно этого ребенка, его судьбы, его значения для нас и для всего мира.
И третье - мы празднуем и все то и всех тех, которые как бы подготовили Марию, наполнили Ее этой благодатью и красотой. Вот в наши дни много говорят о наследственности, придавая ей какой-то рабий, детерминистский смысл. Церковь тоже верит в наследственность, но духовную. Сколько веры, сколько добра, сколько поколений людей, живших высшим и небесным, нужно было, чтобы на древе человечества вырос этот изумительный и благоуханный цветок - пречистая Дева и всесвятая Мать! И потому это также и праздник самого человечества, веры в него, радости о нем.
Увы, нам виднее и понятнее наследственность зла. И действительно, сколько зла вокруг нас, что эта вера в человека, в его свободу, в возможность доброй и светлой наследственности уже почти выветрилась в нас и заменилась скептицизмом и недоверием. Однако именно этот злой скептицизм, это унылое недоверие призывает нас оттолкнуть от себя Церковь в день, когда празднует она - и с какой радостью и верой - рожденье маленькой девочки, в которой как бы сосредоточилось добро, нравственная красота, совершенство, которые составляют подлинную человеческую природу. Ею, этой рождающейся девочкой, и в Ней встречает мир идущего к нему Христа. Он наш дар - Ему, наша встреча с Богом. И вот мы уже на пути к Вифлеемской пещере, к радостной тайне Богоматеринства.
Приснодевство, то есть вечное Девство Марии, прославляет Церковь, ежедневно повторяя молитву, к ней обращенную: «Богородице, Дево, радуйся, Благодатная Мария, Господь с Тобою…».
Нужно ли доказывать, что эта вера в непорочное зачатие, в девство Марии составляет для очень многих людей своего рода «камень преткновения и соблазна», предмет недоумения и непонимания, предлог для обвинения христианства в суеверии и т. д. На недоумения эти верующие обычно отвечают: это чудо, в которое мы верим, в которое нужно верить» а понять его нельзя…
Ответ этот, для верующих самоочевидный, необходимо все-таки уточнить. С одной стороны, само собою разумеется, что если, как верят верующие, есть Бог - Творец мира и жизни и всех ее законов, то Бог всесилен законы эти нарушать, то есть совершать то, что на обычном человеческом языке называется чудом. Чудо - это нечто, выходящее за пределы ведомых нам законов природы, то, что, в противоположность «естественному», мы ощущаем как сверхъестественное. Если Бог - Бог, то Он, очевидно, бесконечно возвышается над «законами природы», всесилен, всемогущ и абсолютно свободен.
Все это так, и вера, отрицающая чудо, то есть подчиняющая Бога ограниченным законам природы, - уже, конечно, не вера.
Но это не значит, что нам - верующим христианам - запрещено спрашивать себя, спрашивать свою веру - о смысле чуда. Ибо в том-то и дело, что христианское понимание чуда, понимание, идущее от Евангелия, от Самого Христа, - понимание это особенное, требующее от нас углубленного духовного внимания. Прежде всего, образ Христа. Евангелие исключает понимание чуда как доказательства, как факта, принуждающего человека поверить.
Я говорю - образ Христа… Действительно, если что доминирует в этом единственном образе, то это отнюдь не желание «доказать» при помощи чуда свою Божественность, а напротив - предельное смирение. Апостол Павел пишет о Христе удивительные слова: «Он, будучи образом Божиим, … уничижил Себя Самого, приняв образ раба… смирил Себя, быв послушным даже до смерти, смерти крестной…».
Нигде, никогда, ни разу Христос не сказал, что Он родился чудесным образом - не употребил этого «доказательства». И когда Он висел на Кресте, всеми оставленный в страшной своей агонии, окружающие издевались над Ним требованием именно чуда: «сойди с креста, и мы поверим в Тебя». Но Он не сошел со креста, и они не поверили в Него. Те же, кто поверил, - поверили именно потому, что Он не сошел со креста, ибо ощутили всю Божественность, всю бесконечную высоту именно смирению, именно всепрощения, воссиявшего со Креста: «Отче, прости им, ибо не ведают, что творят…».
Я повторяю, нет в Евангелии, нет в подлинной христианской вере отношения к чуду как к доказательству. И нет потому, что такое доказательство - при помощи чуда - лишает человека того, что христианство считает в нем самым драгоценным, лишает его свободы. Христос хочет, чтобы люди поверили в него свободно, а не принуждаемые к вере «чудом». «Если любите меня, - говорит Он, - заповеди Мои соблюдите…». И любим мы Христа - в ту, увы, слишком слабую меру, в какую любим, - ни за что, не за всесилие, нет, а за Его любовь, смирение, за то, говоря словами слушавших Его, что «никогда не говорил человек так, как этот Человек».
Но Христос творил чудеса: Евангелие наполнено рассказами об исцелении Им болящих, оживлении умерших и т. д. И потому уместно спросить: в чем же тогда их смысл, этих чудес, которые Христос все же являл миру? Если Христос, по словам евангелиста, не совершал чудес там, где не верили в Него, если Он обличал людей за то, что они ждут и хотят от Него чуда, то почему же Он творил их? Только ответив на этот вопрос, сможем мы, может быть, понять и чудо всех чудес - приснодевство Марии, Матери Его, и недрогнувшую веру Церкви в это чудо.
Прежде всего, все чудеса, о которых мы знаем из Евангелия, совершены были Христом по любви. «Он сжалился над ними…», - говорит евангелист. Сжалился над родителями умершей девочки, над вдовой, потерявшей единственного сына, над празднующими и радующимися, у которых не хватило вина, над слепыми, хромыми, страдающими. И это значит, что источником чуда была и остается любовь. Не для себя, не для того, чтобы прославить себя, явить себя, свою Божественность, доказать ее людям, творит чудо Христос, а только потому, что любит и, любя, не может вынести страдания безнадежно плененного злом человека.
Объяснение это, однако, как будто, не относится к тому чуду, о котором идет речь: к рождению Христа от Девы, к Ее приснодевству… Это действительно единственное по существу своему чудо, если так можно выразиться, тайное, только вере открытое и только верою удостоверяемое, источник свой имеет в нашей вере в то, что Христос есть Бог, ставший человеком, принявший на себя наше человечество, чтобы его спасти. Спасти от чего? Да как раз от полного, безысходного порабощения природе и ее неумолимым законам, что делает нас только частью природы, только материей, только «плотью и кровью». Но человек - не только от природы. Он, прежде всего, от Бога, от свободной Божьей любви, от Духа.
И вот только это утверждает наша вера: Христос от Бога, Божий, Его Отец - сам Бог. С Него, с Его рождения, с Его пришествия в мир начинается новое человечество, которое не от плоти и не от похоти, которой мы подчинили себя, а от Бога. Сам Бог обручается с человечеством в лице лучшего плода Его: пречистой Девы Марии, а через Нее, через Ее веру и послушание дает нам Сына Своего единородного. В мир входит, с нами соединяется Новый Адам, и восстанавливает того - первого, - который был создан не «природой», а Богом. Вот что - с трепетом и радостью - узнаем мы, если верим во Христа, вот почему, принимая Его как Бога и Спасителя, мы узнаем в Матери Его лучезарное приснодевство, и через него - победу в мире Духа и Любви над материей и ее законами.
Первых 330 лет в истории христианской веры из-за ее гонения Рождество Христово
не праздновали. И лишь в IV веке римским императором Константином Великим было разрешено христианам открыто исповедовать свою веру и возвести церковь Рождества. С тех времен этот день начал почитаться как великое событие. Однако начиная с XVI века весь христианский мир разделился и отмечает этот праздник в разное время. Католики - 25 декабря, а православные - 7 января.
На Руси Рождество стали отмечать после введения христианства - в Х веке, и с тех времен этот праздник начинался в ночь на 25 декабря. Но с изменением календаря Юлианского на Григорианский поменялась и дата празднования. Известно, что современный календарь, называемый григорианским (новый стиль), ввел папа Григорий XIII в 1582 году, заменив юлианский календарь (старый стиль), применяемый с 45 столетия до нашей эры.
В связи с этим получилось так, что часть христианского мира, куда вошли не только Русская, но и Грузинская, Иерусалимская и Сербская Православная Церкви, а так же Украинская Греко-Католическая Церковь также отмечает этот день 25 декабря, но еще по старому стилю - по Юлианскому.
Смена юлианского календаря в XVI веке вначале затронула католические страны, позже - протестантские. В России же григорианское летоисчисление было введено после революции 1917 года, а именно - 14 февраля 1918 года. Однако Русская Православная церковь, сохранив традиции, продолжает жить и отмечать христианские праздники по юлианскому календарю.
Развитие иконографии Рождества Христова
Стремление человека изображать главные события своей жизни берет свои истоки от первобытных племен. Поэтому такое событие как рождение Спасителя было важной вехой в жизни людей. В первых христианских изображениях Рождество Христово выглядело обычным рисунком, где изображали ясли с Младенцем и склоненную над ним Богородицей, а так же праведного Иосифа и ангелов, пастухов и волхвов, ослика и вола или корову.
Древнейшие археологические артефакты, найденные в христианских саркофагах, в виде первых иконографий на серебряных ампулах, в которые наливалось освященное в Палестине масло, являются тому подтверждением. А начиная с VI столетия уже сформировалась та иконография Рождества Христова, которая останется до XXI века.
Византийская иконография Рождества Христова включала в себя три плана: верх - «небо», центр - «соединение неба и земли», и низ - «землю». Древнерусская иконография, многие века следовавшая византийской традиции, а в XVII столетии заимствовала манеру западноевропейской живописи.
Значение некоторых символов в иконографии Рождества Христова
На фоне неба яркая Вифлеемская звезда в виде шаровой вспышки, касающаяся вершины горы с пещерой символизируют выражение: «Рождество – это небо на земле». Со времени рождения Христа небо стало открытым человеку, означающее, что путь на небо открыт и таким образом можно приблизиться к Богу, благодаря стремлению человеческой души вверх к вершине.
Часто в иконографии используют образы вола и осла это образы двух миров – израильского и языческого, для спасения которых пришел в мир Господь.
Форма яслей, напоминающая форму гроба так же символична: " Христос родился в мир, чтобы умереть за него и воскреснуть для него". Пастухи и язычники волхвы также имеют свою роль в иконографии, через которых Всевышний явился миру сему: "Отныне каждый человек может найти свою дорогу к Богу".
Рождество Христово на полотнах старых мастеров
Тема Рождества Христова при своей актуальности не могла не отразиться в творчестве художников разных христианских стран. Особенно богата религиозными сюжетами о рождении Спасителя Западно-Европейская живопись.
Филиппино Липпи был одним из первых итальянских художников, использовавший пейзаж в иконографии Рождества. Мадонна со слетевшими с небес ангелами поклоняются новорожденному Спасителю на лугу, усыпанному цветами, который огражден изгородью и символизирует рай.
Итальянец Паоло Веронезе использовав библейский сюжет, изобразил пышную и роскошную обстановку, где видим дорогие ткани, перья, драпировку, элементы античной архитектуры. Все полотно пропитано торжественностью знакового события.
Бартоломе Мурильо таинство рождения маленького Иисуса изобразил в виде жанровой сценки, где
на контрастах света и тени происходит поклонение пастухов. По толкованиям богословов именно эти простые люди станут духовными пастырями и первыми евангелистами.
Яркий свет, идущий от Младенца, который озаряет Мадонну и ангелов, усиливает ощущение Его божественности. А поющие ангелы, держащие лист с нотами, предают полотну Яна Калькара торжественность.
Рождество в России празднуется иначе, чем в остальном мире. В этой увлекательной статье мы попытаемся разобраться, почему же так произошло!
Рождество в России
Кроме елки, а также все более популярных святочных гаданий, для большинства россиян ассоциируется с календарными проблемами. Выглядит это приблизительно так: у нас ведь все не как у людей! И западному Рождеству, с индюшками, фейерверками и горными лыжами, наши должны были что-то противопоставить! Ничего лучше не придумали, как перенести праздник на две недели, так, чтобы европейские «рождественские каникулы» попали на пост…
В действительности все не так просто: разница между Рождеством у православных и у других конфессий — это разница между «очень старым», юлианским, календарем и тоже довольно старым «новым», григорианским. За одну человеческую жизнь набегает почти незаметное расхождение дат — раз в сто лет високосный год по юлианскому календарю может оказаться невисокосным по григорианскому, — но в исторических масштабах зазор получается значительным: к XXI столетию он составляет уже 13 дней.
Григорианский календарь лучше соответствует движению Земли вокруг Солнца, а значит, сезонной смене температур, смене времен года. Старый же стиль постепенно «сдвигается»: через 8 тыс. лет Рождество по старому стилю придется на весну, а через 20 тыс. — на лето (как сейчас в Австралии!). Рождество летом… чудно, конечно, но перспектива не особенно пугающая — даже футурологи не планируют будущее дальше чем на 100 лет.
(Для тех, кто любит расчеты: за год, то есть за время обращения Земли вокруг Солнца, земной шар оборачивается вокруг своей оси приблизительно 365,24219 раза, то есть проходит 365,24219… дня. Но в календаре может быть только целое число дней. Поэтому принято делить годы на простые (365 дней) и високосные (366 дней). Високосные идут с такой частотой, чтобы в среднем дать нужные 365,24219 дня. В юлианском календаре високосные годы — каждый четвертый, в григорианском правило более сложное: високосный — каждый четвертый год, кроме тех лет, которые делятся на 100, но не делятся на 400. Таким образом, в григорианском календаре 2008 год — високосный, поскольку 2008 делится на 4, 1900-й — не високосный, поскольку 1900 не делится на 400.
Но астрономическая точность при выборе календаря — не главное. Календари и календарные реформы с самого начала воспринимались в религиозном контексте. «Новый стиль» обсуждался еще в 1563 году на Тридентском соборе, реформационном соборе Западной Церкви, окончательно определившем ее «католичность». Предписание использовать новый календарь обнародовал в 1582 году папа Григорий XIII; в честь него календарь и называется григорианским. Папа предлагал всем христианским государям поддержать его нововведение.
Основной смысл изменений в XVI веке видели в более правильном расчете даты Пасхи: по древним канонам это первое воскресенье после первого полнолуния после весеннего равноденствия. Технически нетривиальный способ расчета дня празднования Пасхи, зависящего и от долготы дня, и от фазы Луны, с первых веков приводил к недоразумениям и спорам. Незначительные расхождения при учете положения Луны и Солнца давали совершенно разные даты, что воспринималось очень болезненно: в одной области еще шел Великий пост, а в соседней уже заканчивали пасхальное веселье…
И вот теперь оказывалось, что еще и дата равноденствия (21 марта) не точна! Выход папа и его научные консультанты видели в том, чтобы ликвидировать накопившееся «смещение» календаря и вернуться к положению вещей на момент I Вселенского собора (325 год), когда была утверждена современная пасхалия. Для корректировки накопившегося с тех времен «смещения» сразу прибавили 10 дней, так что в 1582 году после 4 октября следовало 15-е. Легкость, с которой католики взялись за исправление счета времени, вполне в духе той эпохи: Реформация заставила католических первоиерархов задуматься над упорядочиванием церковной жизни. Не случайно же критика Лютера встретила такое сочувствие! Неисправности календаря никого не удивили — если в богослужении накопилось столько нарушений, то и сам счет дней может быть нарушен.
Обществом календарь воспринимался именно как папская задумка — протестантские страны приняли его только в XVIII веке, а православные в конце XIX — начале XX века, переход на «католическое» летоисчисление выглядел почти вероотступничеством.
Но вот на дворе XXI век. Григорианский календарь сегодня — это просто общепринятый гражданский календарь, каким был юлианский во времена Римской империи. Почему же до сего дня православные упорно высчитывают даты праздников по календарю имени Юлия Цезаря?
Непреодолимого препятствия для введения нового стиля не существует: греки служат по гражданскому календарю и не перестают от этого быть православными. Некоторые русские приходы в Западной Европе служат по новому стилю, правда, чтобы никого не обойти вниманием, правящему епископу приходится отмечать праздники по два раза.
Но большая часть православных все же живет «по-старому», и для этого есть серьезное основание. Чтобы понять его, надо задуматься над смыслом измерения времени в целом. Все дни одинаковы, ни один не выделяется в общей череде. Календарь объявляет особыми некоторые из них — праздники, граничные дни, — раскрашивает их особыми цветами, дает особые имена. Такие дни вроде маяков или придорожных столбов, ими время измеряется и осмысляется. Разные календари — разные и смыслы дают они времени. Например, привычный сейчас способ измерения недель: от воскресенья до воскресенья — это не просто семидневка, и даже не только напоминание о том, что в воскресенье хорошо бы пойти в церковь, неделя несет и глубокий богословский смысл — Воскресение, которым все начинается и кончается. Понятно желание коммунистов-богоборцев ввести вместо семидневной недели — пятидневную. Понятно также и желание нехристиан считать годы не от Рождества Христова, а от «нашей эры».
Новый стиль вводился в России советской властью, православные же сознательно остались в старом календаре, в параллельном времени, не желая подчинять свое время нехристианскому государству. Новый календарь для нас — это 8 марта, 23 февраля, день рождения Ленина, 1 мая… Старый — это привычные святцы, посты, церковное новолетие, но главное — свобода от обязательной идеологии: пересчитывать 8 марта по старому стилю едва ли кому придет в голову.
И сегодня старый стиль остается свидетельством отделения Церкви от государства. Дай Бог, чтобы отделение это было отделением в положительном смысле, чтобы церковная независимость помогала сохранять духовные ценности и не переходила в отчуждение, чтобы свой, особый календарь не мешал миру принимать свидетельство христиан и не превращал их в группу маргиналов, живущих в своем пространстве, по своим часам.
В плоть до начала двадцатого века в России не было принято праздновать Новый год в том виде, в котором мы его отмечаем сейчас. Главным зимним торжеством считалось Рождество Христово - праздник, пришедший вместе с православной религией и посвященный рождению Спасителя. Русское рождество несколько отличается от европейского своими традициями и датой празднования. Почему же русское рождество празднуют 7 января, а европейское – 25 декабря?
История праздника
В Древнем Риме было принято чествовать бога Сатурна в первый день года. Связано это было с солнечным циклом – самая длинная ночь в году оставалась позади, и день начинал расти. Римляне верили, что это заслуга Сатурна и возносили ему хвалу. Приходился этот праздник на 25 декабря согласно Юлианскому календарю.
С появлением христианства множество популярных в народе языческих праздников были адаптированы к новой религии, чтобы не вызывать недовольство у народа. Не стали исключением и сатурналии. С легкой руки новых богослужителей в начале десятого века в Риме этот праздник переименовали в Рождество. При этом в обрядовой части праздника осталось немало языческого. Что, собственно, и помогло сохранить веселую атмосферу, которая так нравилась людям.
Дело в том, что в Библии нет указаний на точную дату, когда был рожден Христос, но сопоставление определенных фактов дает священникам основания полагать, что это вполне могло произойти в первый день года. Но празднование прижилось, поскольку священники сумели провести параллели между солнцем, которое чествовали язычники и солнечным образом Христа-спасителя, кого Новый Завет называет «Солнцем правды».
Так как Христианство довольно быстро распространилось по континенту, то уже к 1100 году рождение Христа отмечалось как главный праздник во всей Европе.
В православном мире Рождество также стало одним из главных государственных праздников. Считается, что отмечать его стали в десятом веке после того, как киевский князь Владимир покрестил Русь. Как и в Европе, этот праздник отмечался 25 декабря.
Так почему Рождество празднуют 7 января?
Все дело в календаре. В шестнадцатом веке Римский Папа Григорий XIII перевел Рим на более точный календарь. В последующие годы большинство мировых стран перешло на ту же систему отсчета времени, что и римляне.
Но русский патриарх Иеремия II решил, что Россия пойдет своим путем и новый календарь ей ни к чему. Таким образом, на момент внедрения Григорианского календаря, отличие в датах между Россией и Римом составило десять суток, а к двадцатому веку выросло до четырнадцати.
Большевики, придя к власти, внедрили и григорианский календарь, но РПЦ осталась непреклонна в своих убеждениях. Поэтому православное Рождество празднуется на две недели позже католического – 7 января.
Традиции русского рождества
В канун Рождества еще длился Великий пост, поэтому в этот день никаких пиршеств не устраивали. А вот с наступлением святок, начинались массовые народные гуляния.
Главной традицией празднования русского Рождества считается прославление Иисуса. Проходило оно не только во время церковных богослужений. У молодежи было принято собираться компаниями и ходить от дома к дому, распевая песни, прославляющие Божьего сына. Кроме того, пелись песни, в которых хозяевам дома желали добра, здоровья, благополучия и других благ. За исполнение песен молодежь было принято поощрять обильным угощением. Отказывать славильщикам в лакомствах было не принято, поэтому исполнители песен ходили с большими мешками для сбора «благодарностей».
С шестнадцатого века из Польши пришла традиция устраивать на Рождество вертеп. Это был чаще всего кукольный, а позже и актерский театр, в котором неизменно изображался сюжет появления на свет Христа. Согласно традициям, Божью матерь и младенца «играли» иконы, а вот волхвов и остальных персонажей куклы или люди.
Традиция украшать ель пришла в Россию из Германии. Ввел этот обычай в 1699 году Петр первый. Правда, в его указе содержалось приказание, украшать дома ветками хвойных растений. Непосредственно наряжать ели в России стали с середины девятнадцатого века. Во время войны с Германией в 1916 РПЦ запретила наряжать елки, т. к. это была вражеская традиция. Большевики не стали отменять этого запрета вплоть до 1935 года, когда обычай украшать елку вернулся уже как новогодний.
