Вопросы для анализа стихотворения «На железной дороге»:
- Почему это стихотворение включено в третий том лирики поэта?
- В чём трагедия героини?
- Как создаётся картина «страшного мира»?
- Найдите ключевыв слова в стихотворении.
- Почему это стихотворение автор включил в цикл «Родина»?
Само название стихотворения «На железной дороге» вызывает ассоциацию с мотивом пути, а первая строфа конкретизирует, что это путь к гибели, смерти молодой женщины. Картина, которую рисует автор, связана с темой Русской земли. Об этом свидетельствует предметный мир, детали портрета: ров некошеный, цветной платок, косы. Автор повествует о жизни героини, выявляя причины её гибели.
Словесный ряд, сопровождающий героиню, говорит о ней, как о живой: «шла походкой чинною», «ждала, волнуясь, любви, у неё нежный румянец, крутой локон. Но мир, который противопоставлен ей, равнодушен к человеку, живому чувству. Он мертвенен. Поэтому автор использует такие слова-образы, как «сонные», «ровный взгляд», «рука небрежная», «пустынные глаза вагонов». Жизнь равнодушно мчится мимо героини, миру нет дела до ожиданий юности. Поэтому рождается ощущение бессмысленности бытия, пустых мечтаний, тоски железной. Эпитет «железная» не случаен. В нём сосредоточено глухое отчаяние, связанное со «страшным миром», умерщвляющим душу. Поэтому и
возникает образ вынутого сердца («давно уж сердце вынуто»). Даже смерть ничего не вызывает у толпы людей, кроме праздного любопытства. И лишь сердце лирического героя отзывается болью.
В цикл «Родина» это стихотворение помещено не случайно. «Страшный мир» — это и символ современной Блоку России. В стихотворении есть социальный намёк: «Молчали жёлтые и синие, в зелёных плакали и пели». Жёлтые и синие — вагоны для состоятельных людей, зелёные — для простонародья. Поэтому в словах-символах «плакали» и «пели» отражена тема страдания, судьбы народной.
Под насыпью, во рву некошеном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.
Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,
Ждала, волнуясь, под навесом.
Три ярких глаза набегающих –
Нежней румянец, круче локон:
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Ее, жандарма с нею рядом…
Лишь раз, гусар рукой небрежною
Облокотясь на бархат алый,
Скользнул – и поезд в даль умчало.
В пустых мечтах изнемогая…
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая…
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто
В пустынные глаза вагонов…
Не подходите к ней вопросами,
Вам все равно, а ей – довольно:
Любовью, грязью иль колесами
Она раздавлена – все больно.
Творчество А. Блока при всем разнообразии его проблематики и художественных решений представляет собой единое целое, одно развернутое во времени произведение, отражение пройденного поэтом пути.
Блок сам указывал на эту особенность своего творчества: «…таков мой путь…теперь, когда он пройден, я твердо уверен, что это должное и что все стихи вместе – «трилогия вочеловечения».
Сквозные мотивы, детали, образы пронизывают всю лирику поэта. Стихотворение «На железной дороге» входит в образную систему творчества Блока как реализация темы пути, сквозного образа дороги. Оно написано под впечатлением от прочтения романа Л.Н. Толстого «Воскресение». Блок так говорит о своем стихотворении: «Бессознательное подражание эпизоду из «Воскресения» Толстого: Катюша Маслова на маленькой станции видит в окне вагона Нехлюдова в бархатном кресле ярко освещенного купе первого класса».
Невольно вспоминается трагическая гибель другой героини Толстого – Анны Карениной…
Стихотворение «На железной дороге» при видимом внешнем содержании, несомненно, имеет еще один, глубинный, план, и его центральное положение в цикле «Родина» неслучайно.
Обстоятельственный ряд «под насыпью, во рву некошеном», открывающий стихотворение, начинает его с трагической развязки, перед нами реализация приема обратного повествования.
Трагический финал определяет эмоциональную тональность ретроспективных описаний, составляющих основную часть, центральную по положению в тексте. Первая и последняя (девятая) строфы образуют кольцо, обе они даны в сиюминутном настоящем, перед нами четкая кольцевая композиция текста. Центральная, ретроспективная часть открывается словом «бывало», вынесенным в начало строфы и стиховой строки, — в самую «ударную» позицию. Это «бывало» все последующие действия относит в общий план давно прошедшего повторяющегося: «Бывало, шла, ждала, волнуясь… шли, подрагивали, скрипели, молчали, плакали и пели, вставали, обводили, мчалась… изнемогая, свистела… разрывая…». Все события, все действия, отнесенные непосредственно к той, которая сейчас «лежит и смотрит, как живая», даны как бы в отрыве от субъекта. Неполнота становится структурно важным фактором текста.
«Она» появляется только в последней строке пятой строфы:
Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блеклыми,
Её, жандарма с нею рядом…
Приближающийся поезд представлен отстраненно, как неизвестное существо. Потом происходит постепенное «узнавание»: сначала восприятие как бы движется от слуховых сигналов к зрительным: «шум и свист за ближним лесом, три ярких глаза набегающих». Потом: «вагоны шли привычной линией». Каждое появление «трех ярких глаз» воспринимается как надежда и обещание, поэтому:
…Нежней румянец, круче локон…
В черновых набросках об этом сказано яснее:
Всегда сулили неизвестное
Три красных глаза набегающих…
Повторяющееся преображение героини («нежней румянец, круче локон…») обусловлено надеждой:
Быть может, кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон…
Эти две строки – несобственно прямая речь героини. Именно для нее, встречающей и провожающей поезд, все люди в нем – «проезжающие». Замена неопределенного местоимения «кто-нибудь» вопросительно-относительным «кто» характерна для разговорного просторечия. В голос повествователя врывается голос той, которая теперь «лежит и смотрит, как живая». «Она» оживляет этот кусок: под знаком надежды и ожидания рассказ переводится в другую временную плоскость – настоящего-будущего в прошедшем: «нежней румянец, круче локон» (сейчас), «посмотрит» (будущее). Многоточие как знак умолчания завершает эту строфу, обрывая ее.
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Когда речь шла о человеческой судьбе, о надеждах и ожиданиях, неблагополучие передавалось, в числе других средств выразительности, нарушением прямого порядка слов. В начало стиха выдвигалось то обстоятельство («под насыпью, во рву некошенном»), то вводные слова («бывало», «быть может»), то определение становилось в постпозиции («три ярких глаза набегающих»), то привязочная часть именного сказуемого была вынесена вперед («нежней румянец, круче локон»); и только начало четвертой строфы отличается прямым порядком слов:
Вагоны шли привычной линией… —
подлежащее, сказуемое, второстепенные члены. В мире машин и механизмов все правильно и четко, все подчинено определенному распорядку.
Вторая часть этой же строфы – уже с нарушенным порядком слов:
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Здесь движение поезда дается как бы в восприятии героини.
Формула движения объединяет невыявленную в тексте «её» и «вагоны»: «шла походкой чинною» – «шли привычной линией». Причем в глаголе идти (шла, шли) в каждом конкретном случае активизируются разные смыслы этого глагола. Шла – «двигалась, переступая» – «шла походкой чинною…». «Вагоны шли» – «двигались, преодолевая пространство». Здесь эти значения намеренно сближены, что-то механическое, как бы извне направленное появляется в этом движении навстречу друг другу. Все действия («шли», «подрагивали», «скрипели», «молчали», «плакали и пели») одинаково привычны и длительны («шли привычной линией»).
В дореволюционной России вагоны первого и второго классов соответственно – «желтые и синие»; «зеленые» – вагоны третьего класса. Здесь благополучные «желтые и синие» противопоставлены «зеленым». Этот контраст осложнен контрастом грамматических структур – двусоставное «Молчали желтые и синие» (тонкая метонимия) противопоставлено односоставному с неопределенно-личным значением сказуемого: «В зеленых плакали и пели» – неизвестно, да и неважно, кто там плачет и поет.
Желтые, синие, зеленые вагоны – не просто реальные приметы идущего поезда, а символы по-разному сложившихся человеческих судеб.
Вставали сонные за стеклами
И обводили сонным взглядом
Платформу, сад с кустами блеклыми,
Её, жандарма с нею рядом…
И снова инверсия и контраст. Противопоставлены «сонные» с их «ровным взглядом» и «она», наконец-то появившаяся в тексте. «Она» для «сонных» такой же скучный и примелькавшийся предмет, как и платформа, сад с блеклыми кустами, жандармы. И снова многоточие как средство выделения слова, образа, мысли, как знак тревоги и ожидания».
В этом потоке серых будней вдруг блеснуло одно единственное яркое пятно:
Лишь раз гусар рукой небрежною
Облокотясь на бархат алый,
Скользнул по ней улыбкой нежною…
Нежность, напевность звучания усиливается в этой строфе рифмой на «-ою» (небрежною — нежною), где возможна и общеупотребительная форма на «-ой».
Показательно, что в начало строфы вынесено обстоятельство времени «лишь раз», подчеркивающее единственность этого счастливого мгновения. Вся картина – контраст с унылой повседневностью: праздничная радость жизни сквозит даже в самой позе гусара. Бархат не просто красный – алый. Здесь алый – знак надежды, возможности любви. Особенно существенной оказывается рифмующаяся пара «алый» – «умчало», которые не только рифмуются, но и неизбежно соотносятся друг с другом. Надежда как упование, заданная еще в третьей строфе:
Быть может кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон… —
разрушена неумолимой судьбой, роком, той страшной силой, которая управляет человеческими судьбами в Страшном мире, мчащемся мимо своим назначенным, железным путем.
Показательно, что поезд не умчался, а его «умчало». Действие представляется совершающимся само собой, фатально. Неведомая сила отняла мечту («быть может»), умчала возможность счастья – и повествование снова возвращается на круги своя: дальше употребляются глагольные формы, передающее в общем плане давно прошедшего, повторяющегося («бывало») все то, что было после:
Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая…
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая…
Лексические повторы: «поезд в даль умчало» – «так мчалась юность» объединяют шестую и седьмую строфы. В седьмой строфе сквозит образ пути, образ мчащегося поезда: «мчалась», «тоска дорожная, железная», «свистела».
В начало следующей, восьмой строфы вынесена частица «да что», отделенная паузой от следующего текста. Именно этот вскрик «Да что» определяет эмоциональную тональность всей строфы, последней в ретроспективной части. Анафора: «Так много…Так много…» объединяет вторую и третью стиховые строки. Вся строфа резко выделена первым стихом:
Да что – давно уж сердце вынуто!
(единственное восклицательное предложение в стихотворном тексте), и объединена повторяющимися грамматически однородными формами: «вынуто», «отдано», «кинуто».
«Три ярких глаза набегающих» оборачиваются «пустынными глазами вагонов»; «пустые мечты» предыдущей строфы соотнесены с «пустынными глазами вагонов». «Лишь раз» шестой строфы – единственная, да и то призрачная возможность счастья – противопоставлено повторяющемуся «Так много отдано поклонов, так много жадных взоров кинуто…»
Девятая, последняя, строфа возвращает нас в «настоящее», к той, которая «лежит и смотрит, как живая». В основе образной системы этой строфы лежит контраст. «Она», второй раз появившаяся в роли субъекта, противопоставлена обитателям «вагонов»: «Ей – довольно» — «Вам все равно».
Ряд однородных членов: «любовью, грязью иль колесами…» – объединяет общеслуховые антонимы. Первые два члена ряда вскрывают в кратком страдательном причастии «раздавлена» его метафорическое значение – «уничтожена, раздавлена нравственно»; третий член – «колесами» – вскрывает прямое ближайшее значение в слове «раздавлена» – «убита, умерщвлена», «намеренно лишена жизни». «Раздавлена колесами» вызывает также по ассоциации представление о метафорическом колесе фортуны, истории, переламывающем человеческие судьбы. Этот образ использовался Блоком: «… он готов ухватиться своей человечьей ручонкой за колесо, которым движется история человечества…» (из Предисловия к «Возмездию»).
Первые члены ряда – «любовью, грязью» противопоставлены третьему члену – «колесами», но не только: весь ряд объединен глаголом «раздавлена» и общим для каждого члена значением орудийности, орудия действия.
«Она раздавлена» – заключительная форма, замыкающая ряд кратких причастий: «сердце вынуто», «много отдано поклонов», «много взоров кинуто». Особенно соотносятся краткие страдательные причастия в строках: «Да что – давно уж сердце вынуто!» и «Она раздавлена – все больно». Эти строки обрамляют две последние строфы стихотворения.
Страдательная форма «раздавлена», «вынуто» становится образно значимой доминантой всего стихотворения.
Осмысление композиционно-стилистических форм слова в творчестве Блока помогает по-иному осознать смысл стихотворения, войти в лирический мир автора.
В поэтике Блока путь как символ, тема и идея играет особую роль. Стихотворение «На железной дороге» освещает одну из граней сквозного образа пути.
Символом пути, движения, развития выступает железная дорога. Поезд, паровоз, образ «дороги-пути», станция как этап пути или момент пути, огни паровоза и огни семафора – эти образы пронизывают все тексты Блока, от стихотворений до частных писем. И его собственная, личная и творческая, судьба предстает в образе-символе поезда. В письме А. Белому возникает этот же образ пути-судьбы: «Очень вероятно, что поезд мой сделает еще только последние повороты – и приедет потом на станцию, где останется надолго. Пусть станция даже средняя, но с нее можно будет оглядеться на путь пройденный и предстоящий. В нынешние дни, при постепенном замедлении хода поезда, все еще посвистывают в ушах многие тревожные обрывки…». Образ поезда – символа судьбы, собственной жизни поэта, неудержимо мчащейся в неизвестном пути, возникает и в стихотворении «Была ты всех ярчей, верней и прелестней…». Образ железной дороги перерастает в символ железного пути – непреклонной и беспредельной судьбы:
Мой поезд летит, как цыганская песня,
Как те невозвратные дни…
Что было любимо – все мимо, мимо,
Впереди – неизвестность пути…
Благословенно, неизгладимо,
Невозвратимо…прости!
В письме Блока Е.П. Иванову есть знаменательное сообщение, относящееся к тому самому дню, которым помечен первоначальный набросок стихотворения «На железной дороге»: «Я был в Петербурге… хотел прийти на службу к тебе; но махнул рукой вдруг и уныло забрался в вагон. Какая тупая боль от скуки бывает! И так постоянно – жизнь «следует» мимо, как поезд, в окнах торчат заспанные, пьяные, и веселые, и скучные, — а я, зевая, смотрю вслед с «мокрой платформы». Или – так еще ждут счастья, как поезда ночью на открытой платформе, занесенной снегом». Показательны и существенны все соответствия между этой записью и стихотворением: и в письме и в стихотворении общая эмоциональная тональность, сближающая реалии: «…в окнах торчат заспанные, пьяные, и веселые, и скучные» — «…вставали сонные за стеклами», «молчали желтые и синие, в зеленых плакали и пели». И наконец, главный сближающий мотив: поезд как знак надежды на счастье: «…три ярких глаза набегающих», «…так еще ждут счастья, как поезда ночью на открытой платформе, занесенной снегом».
Путь, дорога – это не только символ движения, развития, но это и символ исхода, как обещание и залог. Образ пути и поезда возникает многократно в творчестве Блока как объект сопоставления, предполагающий ясность решения:
…Пусть эта мысль предстанет строгой,
Простой и белой, как дорога,
Как дальний путь, Кармен!
(«О, да, любовь вольна, как птица…»)
И тот же образ пути, поезда как знак выхода, надежды возникает в статье «Ни сны, ни явь»: «Всю жизнь мы прождали счастия, как люди в сумерки долгие часы ждут поезда на открытой, занесенной снегом платформе. Ослепли от снега, а все ждут, когда появится на повороте три огня. Вот наконец высокий узкий паровоз; но уже не на радость: все так устали, так холодно, что нельзя согреться даже в теплом вагоне».
В стихотворении «На железной дороге» раскрывается сущность жизни в Страшном мире, этого неуклонного, непреодолимого и безжалостного пути. Железная дорога в символическом осмыслении, несомненно, принадлежит к числу символов-знаков Страшного мира.
В творческой практике А. Блока «железо», «железный» находится на грани символа и реальности, в постоянном взаимодействии и взаимопроникновении. Уже в «Стихах о Прекрасной Даме» появляется «железо» в символическом значении:
Мы терзались, стирались веками,
Закаляли железом сердца…
(«О легендах, о сказках, о тайнах…»)
«Железо», «железный» – «жестокий, беспощадный, неотвратимый»:
Таков закон судьбы железной…
(«Возмездие», гл. I)
И у волшебника во власти
Она казалась полной сил,
Которые рукой железной
Зажаты в узел бесполезный…
(«Возмездие», гл. II)
Апокалиптический образ – «жезл железный» в образной системе Блока возникает как символ неотвратимой и грозной опасности или как орудие кары и возмездия:
Он занесен – сей жезл железный –
Над нашей головой…
Символическое обозначение неотвратимости, суровой непреклонности через образ «железо», «железный» выделяется среди символов Блока резкой отрицательной оценкой, даже в том случае, если в слове «железный» на первый план выдвигается значение «крепкий, необоримый»:
Тем кажется железней, непробудней
Мой мертвый сон…
(«Сквозь серый дым»)
Чаще «железный» выступает в значении «неотвратимый»
С необходимостью железной
Усну на белых простынях?..
(«Все это было, было, было…»)
Железный век, железная судьба, железный путь приобретают некоторую устойчивость как словосочетания, обозначающие круг представлений, неразрывно связанных с символическим значением слова «железный»:
Век девятнадцатый, железный,
Воистину жестокий век!
(«Возмездие», гл I)
Метафора «железный» предстает в поэтике Блока как символ холодной и злой жестокости.
В стихотворении «На железной дороге» образ железной дороги предстает как образ неуклонного пути, неотвратимой мчащейся беспощадной судьбы.
В лирике Блока тема пути неразрывно связана с темой России, темой Родины:
О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
(«На поле Куликовом»)
Нет, иду я в путь никем не званый,
И земля да будет мне легка!
Отдыхать под крышей кабака.
(«Осенняя воля»)
Блок представляет Россию как «вочеловеченный» обобщенный образ: «Чем больше чувствуешь связь с родиной, тем реальнее и охотнее представляешь ее себе, как живой организм…Родина – это огромное, родное, дышащее существо…Ничто не погибло, все поправимо, потому что не погибла она и не погибли мы». В образной системе Блока Россия нередко предстает в облике русской женщины в цветастом или узорном платке:
И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснет в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка…
(«Россия»)
Нет, не старческий лик и не постный
Под московским платочком цветным!
(«Новая Америка»)
В стихотворении «На железной дороге» та, что «лежит и смотрит, как живая, в цветном платке, на косы брошенном» — не сама ли это «раздавленная» Россия? (Вспомним, что это стихотворение включено поэтом в цикл «Родина»).
Железная дорога, смерть на железной дороге, прошлое героини – весь этот реальный ближайший план дан на таком уровне житейской конкретности и психологической достоверности, что именно этот план считается единственным содержанием стихотворения «На железной дороге». Жизненные реалии стихотворения и примечания автора о бессознательном подражании эпизоду из «Воскресения» Толстого дают повод оценивать стихотворение как реалистическое. Но в то же время стихотворение не лишено глубокого символического смысла. Его глубинная структура вскрывается только при соотнесении этого стихотворения с другими произведениями Блока.
Анализ стихотворение Блока «На железной дороге»
5 (100%) 1 voteЧитать стих «На железной дороге» Блока Александра Александровича и учить его не просто. Это связано с тем, что поэт – символист уводит читателя от основной сюжетной линии, придавая стихотворению особую смысловую нагрузку. Текст стихотворения Блока «На железной дороге» полон драматизма, тоски, особого внутреннего напряжения. Написано произведение было в 1910 году и посвящено гибели молодой женщины под колесами поезда. Оно как бы продолжает «железнодорожно-трамвайную» линию, начатую другими русскими писателями и поэтами: Л. Толстым в «Анне Карениной» и «Воскресенье», А. Ахматовой в стихотворении «Рельсы», Н. Гумилевым в стихотворении «Заблудившийся трамвай».
Блок рисует свою лирическую героиню женщиной «молодой», «красивой», сильной, способной тонко чувствовать и переживать. Её жизнь течет ровно, она незаметна для окружающих, а ей хочется иного, хочется, чтобы заметили, чтобы по ней не «скользили ровными взглядами», не ровняли её со стоящим рядом жандармом или растущими кустами. На уроках литературы в 11 классе учителя объясняют, что железная дорога в этом стихотворении – символ современной поэту жизни, где совершается бессмысленный круговорот событий, где все равнодушны к друг другу, где все обезличены, где нет ничего, кроме «тоски дорожной, железной». Жизнь в таком мире, где целые классы отгораживаются друг от друга железными стенами вагонов, невыносима. В таком мире человек может быть только жертвой, и, если счастье невозможно, если жизнь течет бессмысленно, если никто тебя не замечает, остается только умереть. Прочитав стихотворение полностью, начинаешь понимать, о чем говорит поэт. Он призывает обращать внимание на человека при жизни, а не проявлять праздное любопытство к нему после его кончины. Именно поэтому причины смерти героини поэт не раскрывает и не объясняет, что толкнуло ее на этот шаг, ведь всем все равно, а «ей - довольно».
Стихотворение Блока «На железной дороге» представлено на нашем сайте. С ним можно познакомиться в режиме онлайн, а можно скачать его для урока литературы.
Марии Павловне Ивановой
Под насыпью, во рву некошенном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.
Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,
Ждала, волнуясь, под навесом.
Три ярких глаза набегающих –
Нежней румянец, круче локон:
Быть может, кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон…
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блеклыми,
Ее, жандарма с нею рядом…
Лишь раз гусар, рукой небрежною
Облокотясь на бархат алый,
Скользнул по ней улыбкой нежною,
Скользнул – и поезд в даль умчало.
Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая…
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая…
Да что – давно уж сердце вынуто!
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто
В пустынные глаза вагонов…
Не подходите к ней с вопросами,
Вам все равно, а ей – довольно:
Любовью, грязью иль колесами
Она раздавлена – все больно.
Марии Павловне Ивановой
Под насыпью, во рву некошенном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.
Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,
Ждала, волнуясь, под навесом.
Три ярких глаза набегающих —
Нежней румянец, круче локон:
Быть может, кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон…
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блеклыми,
Ее, жандарма с нею рядом…
Лишь раз гусар, рукой небрежною
Облокотясь на бархат алый,
Скользнул по ней улыбкой нежною,
Скользнул — и поезд в даль умчало.
Так мчалась юность бесполезная,
В пустых мечтах изнемогая…
Тоска дорожная, железная
Свистела, сердце разрывая…
Да что — давно уж сердце вынуто!
Так много отдано поклонов,
Так много жадных взоров кинуто
В пустынные глаза вагонов…
Не подходите к ней с вопросами,
Вам все равно, а ей — довольно:
Любовью, грязью иль колесами
Она раздавлена — все больно.
Анализ стихотворения «На железной дороге» Блока
Стихотворение «На железной дороге» (1910 г.) входит в цикл Блока «Родина». Поэт изобразил не просто случайный эпизод гибели женщины под колесами паровоза. Это символический образ тяжелой русской судьбы. Блок указывал, что сюжет основан на трагической истории гибели Анны Карениной.
Несомненно лишь то, что героиня глубоко несчастна. Приходить на станцию ее заставляют страдания и надежда на счастье. Перед прибытием паровоза женщина всегда сильно волнуется и старается придать себе более привлекательный вид («нежней румянец», «круче локон»). Такие приготовления характерны для девушки легкого поведения. Но вряд ли железнодорожная платформа подходящее место для поиска клиентов.
Блок предлагает читателю самому «дорисовать» судьбу женщины. Если это крестьянка, то она может пытаться вырваться из деревенской жизни. Автор особо выделяет мимолетную улыбку гусара, которая на мгновенье подарила девушке надежду. Эта сцена напоминает «Тройку» Некрасова. Разница лишь в средстве передвижения.
Но дня проходят за днями, а пассажирам проходящих паровозов нет никакого дела до одинокой девушки. Ее молодость безвозвратно проходит в тоске и бесполезном ожидании. Героиня приходит в отчаяние, ее бесконечные «поклоны» и «жадные взоры» не приводят ни к какому результату. Подруги, вероятно, уже давно нашли себе спутников жизни, а она до сих пор живет в своем воображении. В таком состоянии она принимает решение о самоубийстве. Железная дорога забрала у нее молодость, пускай забирает и ее жизнь. Физическая смерть больше не имеет значения, так как девушка уже давно «любовью… раздавлена». Она испытала настоящую боль при жизни.
В последней строфе автор предупреждает: «Не подходите к ней с вопросами, вам все равно…». Казалось бы, это мертвой девушке уже «все равно». Но Блок специально заостряет на этом внимание. Люди посудачат и разойдутся по своим делам, забыв о случившемся. А девушка испила чашу страданий до конца. Смерть стала для нее облегчением. Обсуждение ее судьбы и мотивов, толкнувших на самоубийство, станет осквернением памяти чистой души.
Стихотворение «На железной дороге» заставляет задуматься о причинах, толкающих молодых и здоровых людей на самоубийство. В христианстве это считается страшным грехом. Но к такому шагу может привести обычное равнодушие окружающих, которые в нужный момент не захотели поддержать отчаявшегося человека.
Посвящается Марии Павловне Ивановой
В полной мере ощутить глубину трагедии можно в стихотворении Александра Блока «На железной дороге», которое поэт написал летом 1910 года и посвятил Марии Павловне Ивановой. Что хотел автор передать женщине вопрос, история донесла до нас только то, что у Александра с семьей Павловых были тесные приятельские отношения.
В стихотворении рассказывается о гибели девушки под колёсами поезда. Уже с первых строк стихи цепляют за живое и не отпускают до последней буквы. Подчеркнуть красоту погибшей девушки Блок хочет использованием символизма. Цветной платок поверх косы говорит о молодости женщины, а некошеный ров подчеркивает точку жизненного пути, тот момент, когда человеку уже нет дело до мирских забот.
Ожидание без ответа
Девушка жила недалеко от железной дороги и часто под навесом ждала, когда пройдёт поезд. Этот момент из второго четверостишья говорит, что погибшая была местной жительницей и вряд ли железная дорога была ей в диковинку. Она ждала, когда мимо пролетали поезда, что кто-то посмотрит на неё из звенящих окон, но дела да одинокой девушки возле путей никому не было.
Автор не вдаётся в подробности, но анализ без погружения в глубины строк говорит, что красавица испытала в жизни немало горьких минут. Возможно, её возлюбленный не ответил взаимностью, может быть, она не могла сказать «да» на чьи-то страстные слова. Как мы увидим из концовки стихотворения, это и не важно.
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Безучастие железной дороги
В царской России цвет вагонов зависел от класса. Плакали и пели в зелёных, потому что это вагоны 3 класса, где ехали простолюдины. Жёлтые вагоны были второго, а синие первого класса. Там ехали больше по делам, вдали от песен и плача, состоятельные пассажиры. Девушка возле железной дороги не вызвала интереса ни у кого.
Поезда и теперь, когда погибшая лежит возле путей, пробегают мимо со свистом, но до ней и сейчас нет дела. Не нужна была живой, уж, тем более не нужна мёртвой. Только раз взглянул было из вагона гусар, да и то сделал это из природного любопытства.
Блок не зря выбрал местом трагедии железную дорогу, ведь мчавшиеся по ней поезда хорошо символизируют пробегающую молодость. Только вчера девушка была румяна и блистала красой, а сегодня лежит во рве и только взгляд остался, как у живой. Она жила надеждой и верой, но пустынные глаза вагонов были безразличны – никто не взглянул приветливо из окошка, никто не приласкал в жизни и вот путь кончен.
Эпилог
В заключении стихотворения Блок сравнивает погибшую девушку с живой и не советует никому подходить к ней с вопросами. В конце концов, неважно, что её убило – любовь, грязь жизни или колёса поезда! Факт остаётся один – независимо от причины гибели девушке больно, ведь всё равно где-то там придётся ответить за ранний уход, за то, что не выпила чашу жизни до дня, не поделилась с миром своей красотой.
Несмотря на драматизм стихотворения, есть в нём и ростки жизни. Блок учит нас ценить жизнь и до конца пить её горькую чашу, ведь дар рождения дан нам свыше. Также автор намекает, что молчание, порой, лучше, чем неуместные вопросы.
Под насыпью, во рву некошенном,
Лежит и смотрит, как живая,
В цветном платке, на косы брошенном,
Красивая и молодая.
Бывало, шла походкой чинною
На шум и свист за ближним лесом.
Всю обойдя платформу длинную,
Ждала, волнуясь, под навесом.
Три ярких глаза набегающих -
Нежней румянец, круче локон:
Быть может, кто из проезжающих
Посмотрит пристальней из окон…
Вагоны шли привычной линией,
Подрагивали и скрипели;
Молчали желтые и синие;
В зеленых плакали и пели.
Вставали сонные за стеклами
И обводили ровным взглядом
Платформу, сад с кустами блёклыми,
Ее, жандарма с нею рядом…
Сегодня есть практически у каждого: произведения можно приобрести в виде сборников в книжных магазинах или ознакомиться с их электронными вариантами благодаря помощи Интернета. Однако если прочитать творения великих лириков труда не составляет, то понять их оказывается уже сложнее. Сегодня мы обратимся к произведению такого небезызвестного поэта, как Александр Александрович Блок. «На железной дороге» (анализ стихотворения будет представлен далее) - это творение во всех смыслах любопытное, и вот почему.
Из истории создания: влияние на поэта книг Л. Н. Толстого
Стихотворение «На железной дороге» было создано поэтом в июне 1910 года. Оно имело сразу несколько косвенных источников. Именно в это время Александр Александрович перечитывал роман «Воскресение» Л. Н. Толстого, и в результате собственное творение оказалось как бы бессознательным подражанием одному из эпизодов в истории о Катюше Масловой и Нехлюдове. Однажды девушка, находившаяся на маленькой станции, увидела в проезжающем поезде, в дорогом купе первого класса, его, Нехлюдова, сидящего в комфортном кресле из красного бархата.
Общее настроение стихотворения, его тон и сюжетные составляющие отсылают читателя и к другому роману Толстого - «Анне Карениной», главная героиня которого в результате бросилась под поезд. Связаны темой смерти молодой, красивой русской женщины с трагической судьбой все перечисленные произведения, в том числе и то, которое написал Блок, - «На железной дороге». Анализ стихотворения требует и этих биографических сведений.
Размышления поэта и реальные случаи женских смертей
Еще одним импульсом к созданию стихотворения послужили личные мысли поэта, которыми он поделился в письме со своим другом, Евгением Ивановым. Александр Александрович писал о том, как безразлично он наблюдал за людьми, словно проносившимися перед ним в поезде. Он же одиноко стоял на платформе и видел их - веселых, грустных, скучных, пьяных… Позже, в 1910 году, и Евгений поделился с поэтом виденной лично им историей о том, как однажды, проезжая мимо Стрельнинских парков, он увидел рядом с канавой молодую девушку, почти подростка (13-15 лет), которая отравилась. Собравшиеся зеваки-дачники стояли поодаль от нее.
Именно сестре Иванова и близкой подруге матери Блока, Марии Павловне, которую поэт безмерно уважал за ее доброту и отзывчивость, и посвящено данное творение.
Блок, «На железной дороге»: анализ стихотворения с точки зрения сюжета
Это лирическое произведение сразу же вводит читателя в мир безысходной тоски. В первой строфе мы уже видим мертвую молодую женщину, и становится жаль, что ее жизнь оборвалась так скоро. Ничто не указывает на насильственную смерть: очевиднее всего, она сама решила прекратить собственное существование. Далее автор описывает, почему так произошло, раскрывая её прошлое. Дело скрывалось в желании девушки любить и быть любимой, но бедная, необразованная, наивная провинциалка, она не могла рассчитывать на серьезное к себе отношение и, регулярно выходившая на платформу в ожидании счастья, оставалась незамеченной. Лишь однажды богатый щеголь-гусар «скользнул по ней улыбкой нежною» - и поезд с ним унесся вдаль. Девушка не смогла вынести мук терзавшегося сердца и порывов горячей юности, в результате чего наложила на себя руки.
Символизм стихотворения
Какие же скрытые смыслы заложил в свое творение Блок? «На железной дороге» (анализ стихотворения поэта-символиста не может не коснуться и этой категории) являет собой систему самых разнообразных смысловых комбинаций. Образы поезда и железной дороги отсылают читателя к мотиву жизненного пути, причем произведение не случайно относится к циклу «Родина», в котором и множество других стихотворений имеют в основе центрального элемента образ дороги. В этой дороге заключается история развития всей страны.
Женский образ - не только олицетворение всех загубленных русских женщин (что представляет собой качественно новый, отличный от предыдущих, взгляд поэта; это очевидно, например, в сравнении с образом Прекрасной дамы), но и символ самой России.
Не случайно девушка отдавала «так много» поклонов проезжающим поездам (мотив идолопоклонничества), не просто так написана строка «Давно уже сердце вынуто!» (мотив жертвоприношения). Все это отсылает читателя к язычеству, столь характерному для начальных этапов становления Руси. Несмотря на трагичный исход, героиня описывается поэтом как живая, а значит, страшного предзнаменования для будущего всего государства Блок не делал. Наоборот, несмотря на ощущение ключевого преломления эпох, он продолжал верить в красоту «нищей России», уважал ее внутреннюю чистоту и святость точно так же, как уважает это в погибшей девушке.
Таким образом, анализ стихотворения «Железная дорога» (Блок), кратко или полно представленный (в зависимости от необходимости), отражает огромную жизнеутверждающую силу.
Тропы и художественно-выразительные средства
Лингвистический анализ стихотворения Блока «На железной дороге» позволяет понять, как широко автор использовал все, находящиеся в его распоряжении, ресурсы. Здесь мы встречаем сравнения («как живая»), эпитеты («походкой чинною», «три ярких глаза»), противопоставления («Молчали желтые и синие, в зеленых плакали и пели»: вагоны первых цветов предназначались для представителей высшего света, равнодушных к судьбе страны и жизням окружающих, в то время как в вагонах зеленых цветов ездили обычные люди).
Автор активно прибегает к звукописи («шум и свист»), позволяющей создать, с одной стороны, постоянную напряженность обстановки, а с другой, её рутинность, неизменность («Вагоны шли привычной линией, подрагивали и скрипели»). Цветопись как бы завершает картину замкнутого, безысходного мира («С кустами блеклыми»). Кого обвинял в создании подобной действительности Александр Блок? «На железной дороге» (анализ стихотворения с точки зрения использования художественных средств позволяет это установить) - это укор всему обществу, стремление приковать внимание всех и каждого к существующим проблемам, особенно же власть имущих. Они называются поэтом «сонными», изображаются как наблюдающие за всем «ровным взглядом».
Размер, ритмика, строфика
Если проводить анализ стихотворения Блока «Железная дорога» по плану, то разбор не может считаться законченным и полным без определения формообразующих составляющих. Так, данное лирическое произведение написано чередующимся пяти- и четырехстопным ямбом, передающим заунывность, размеренность, монотонность неизменной жизни. Общее количество строф - 9, по 4 строки в каждой (всего 36 строк). Кольцевая композиция замыкает историю и возвращает читателя к началу: «Она раздавлена», и её больше не вернуть.
Как же синтаксически выразил главную мысль своего творения А. А. Блок? «На железной дороге» (анализ стихотворения почти подошел к концу) являет читателю множество знаков препинания: через них словно приходится переступать, «спотыкаться», останавливаться. Последняя точка завершающей строфы добавляет резкости заключению стихотворения и является приговором: это финал, ничего уже не вернуть.
