Юлиан Тувим умер (1953), не дожив и до пятидесяти. Великий польский поэт, сатирик, юморист, писатель и сценарист знаком русскому читателю, прежде всего, детскими стихами, хотя был он поэтом скорее трагическим, со сложной судьбой, чувствовавший себя в собственной стране бесхозным. Он очень любил Польшу, родился (1894) в Лодзи, в еврейским семье, которая полностью ассимилировалась: приняла католичество, говорила только на польском, никакого другого языка мальчик не слышал. Дед издавал для лодзинских евреев первую польскоязычную газету и исправно посещал костел. Словом это был еврейский поляк, а не польский еврей.
Но чистокровные поляки не считали его своим, для них Юлиан Тувим оставался евреем, научившимся говорить и писать по-польски, незаконно присвоившим звание польского писателя. Евреи тоже не признавали его за своего: не знал еврейского языка, не исполнял иудейских обрядов и не посещал синагогу. В их глазах он был предателем еврейских национальных традиций. Никогда ему не изменял и не предавал только его любимый язык.
Тут всё не наяву:
И те цветы, что я зову живыми,
И вещи, что зову моими,
И комнаты, в которых я живу;
Тут всё не наяву,
И я хожу шагами не моими, —
Я не ступаю, а сквозь сон плыву.
(Квартира)
Юлиан Тувим чувствовал слово, им была наполнена вся вселенная, нельзя было сказать, где начинается слово и где кончается Тувим: он имел «филологическое мировоззрение». Оно пришло к нему по несчастью, обернувшись даром - чувством слова и ритма.
Слово для поэта имело мистический и даже чувственно-эротический смысл. В одном из эссе он писал: «Слово стало плотью и живет среди нас, оно кормит собою голодные тела. Слово похоже на фрукты, например, на персик: очень мягкий, круглый, с нежным пушком он влечет к себе, пробуждает во мне желание; я хочу ласкать его губами, слегка сжимать пальцами, нежно поглаживать и дуть на его бархатистую кожицу».
Будучи маленьким мальчиком, он любил копаться в словах из разных языков, сходных по звучанию. Это лингвистическое увлечение продолжалось всю жизнь. Позднее поэт стал сохранять экзотические слова и фразы на карточках. Это являлось для него каким-то подобием документа, удостоверяющего, что слово имеет свою биологию.
Каждое слово Юлиана Тувима имеет собственный уникальный аромат, подобный тому, которым благоухает каждый цветочек в лесу. Поэт хотел через звук выйти за пределы значения слова, как хотел этого Велимир Хлебников. Он пытался сделать язык и слово самодостаточными, безотносительно к их значению.
Философия в кофейне
Вавилонские башни,
Закулисные шашни,
Расписные покои,
Гимны, троны и брани,
Даже стихомаранье -
Не призванье людское.Не кресты и поленья
На предмет искупленья,
Дабы спасся Варрава,
Не захваты угодий
Для прокорма отродий
И посмертная слава.
.....Теплит суть человечью,
Кто в надежде на встречу
Ждет, томясь тишиною.
И на лавочке белой
Пишет спичкой горелой
Чье-то имя смешное.
Мальчик появился на свет с огромным родимым пятном на левой щеке и потому большинство его снимков сделано в профиль. Мать, считая эту отметину проклятием, пыталась вывести пятно, сделать операцию, водила его к врачам и знахаркам, но ничего из этого не вышло.
Мальчик очень стеснялся своего «уродства». Боясь насмешек, перестал бывать на улице, ходить в школу, играть со сверстниками, стал домоседом, затворником и книгочеем. Потом это затворничество выросло в боязнь открытого пространства - агорафобию: он никогда не садился лицом к окну, всегда - только спиной, а по городу перемещался только в такси или вместе с женой и друзьями.
Любовь к книге с годами превратилась в страсть: он не мог спокойно пройти мимо редкой книги, становясь для других библиофилов просто каким-то вредителем. Показать Тувиму ценную книгу, значило навсегда с ней расстаться. Он все равно, не мытьем так катаньем, ее приобретет: купит, выменяет, выпросит, заставит подарить…
Словом, лучше таких книг ему было не показывать. Кроме настоящих книг, он собирал еще и графоманскую литературу: она лежала у него на отдельной полке, которую с гордостью показывал друзьям. Оставаясь дома, маленький Юлиан сам себе находил занятия: научился считать на двухстах языках до десяти, коллекционировал марки, потом увлекся химией, организовав собственную лабораторию, чуть не взорвал дом и занялся алхимией.
Не листва, не опушь даже,
А прозрачный, чуть зеленый
Лоскуток небесной пряжи
Тает в роще изумленной.Если есть на свете где-то
Небо тайное, лесное,
Облака такого цвета
Приплывают к нам весною.
(Апрельская березка)
В детстве он вовсе не был задорным и веселым, каким представляется по юношеским юмористическим фрашкам, кабаретным стихам и песням. В семье атмосфера была нерадостной. Мать очень любила своего не очень «удавшегося» сына, отец, намного старше ее, был банковским служащим, очень хмурым и безрадостным человеком, не баловавшим вниманием ни жену, ни детей.
Лодзь была частью Российской империи и мальчика отдали в русскую гимназию, но он очень плохо учился, его дневник пестрит двойками и неудами, а в шестом классе его вообще оставили на второй год. Как тут не поверишь словам, что для того, чтобы стать поэтом, надо иметь любящую мать, плохо учиться в школе и взорвать собственный дом.
Биографические сведения
Еврейская тема
Довоенный период
Никогда не отрицая своего еврейства, Тувим был весьма далек от еврейской культуры. Нечастые библейские реминисценции в его поэзии (например, «Саронская роза» или «Звезд Священное писание» в поэме «Цветы Польши», см. ниже) - лишь знаки общечеловеческой цивилизации.
Единственное до Второй мировой войны стихотворение, посвященное еврейской теме, - «Еврейчик» (1927) - с сочувствием и болью живописует городского сумасшедшего, но столь же чуток Тувим и к беднякам-христианам.
Тем не менее на протяжении всей литературной жизни поэт подвергался злобным (явным и замаскированным) антисемитским нападкам польских шовинистов.
После войны
Катастрофа европейского еврейства, гибель близких потрясли Тувима. Он продолжал считать себя поляком, но остро ощутил безраздельную принадлежность к истребляемому еврейскому народу.
Свидетельством нового самоощущения стали стихотворение «Мать» и особенно публицистический манифест «Мы, польские евреи» (оба - 1944). Манифест утверждал родство поэта с жертвами Катастрофы «по еврейской крови - не той, что течет в жилах, а той, что течет из жил». Страстная антинацистская публицистика Тувима переводилась на многие языки и имела большой резонанс.
100 р бонус за первый заказ
Выберите тип работы Дипломная работа Курсовая работа Реферат Магистерская диссертация Отчёт по практике Статья Доклад Рецензия Контрольная работа Монография Решение задач Бизнес-план Ответы на вопросы Творческая работа Эссе Чертёж Сочинения Перевод Презентации Набор текста Другое Повышение уникальности текста Кандидатская диссертация Лабораторная работа Помощь on-line
Узнать цену
Юлиа́н Туви́м (польск. Julian Tuwim); 13 сентября 1894, Лодзь, Царство Польское - 27 декабря 1953, Закопане, ПНР) - один из величайших польских поэтов, прозаик.
Родился в польской еврейской семье в городе Лодзь. Окончил там школу и в 1916-1918 годах изучал юриспруденцию и философию в Варшавском университете.
Дебютировал в 1913 году стихотворением «Просьба», опубликованным в «Варшавском курьере» (Kurierze Warszawskim). На Тувима сильно повлияли такие поэты как У. Уитмен и А. Рембо. В его поэзии часто использовался разговорный, повседневный язык. Оптимизм, отраженный в его ранних стихах, постепенно заменился горьким и опустошенным мировоззрением. Его поэма Bal w Operze («Бал в опере»), сатирически изображающая польское правительство, была запрещена цензурой.
Был одним из основателей экспериментальной литературной группы Скамандр в 1919 году. С 1924 года Тувим вёл еженедельную колонку в газете «Литературные новости» (Wiadomości Literackie).
В предвоенные 1930-е годы в стихах Тувима прозвучала резкая критика фашизма. Проведя в эмиграции 1939-1945 годы, он продолжал выступать против фашизма.
Перевёл на польский язык разнообразные произведения русской и советской литературы («Слово о полку Игореве»; «Горе от ума» А. С. Грибоедова; поэзию А. С. Пушкина, В. В. Маяковского, Б. Л. Пастернака). Русским читателям он более всего известен стихотворениями для детей в переводах С. Маршака и С. Михалкова и словотворческой фантазией «Зелень» в переводе Л. Мартынова.
«Письмо ко всем детям по одному очень важному делу», «Азбука», «Словечки-калечки», «Птичий двор», «Речка», «Про Янека», «Птичье радио», «Овощи», «Где очки» - стихи Ю. Тувина в переводе С.Михалкова.
Так в « Азбуке» очень весело рассказывается о буквах, что позволяет детям быстрее их запомнить.
А в стихотворении «Овощи» дети узнают о том, какие бывают овощи, что все они важны и только вместе они могут сделать овощной суп вкусным:
|
Хозяйка однажды с базара пришла, Хозяйка с базара домой принесла: Картошку, Морковку, Петрушку и свеклу. Хозяйка тем временем ножик взяла И ножиком этим крошить начала: Картошку, Морковку, Петрушку и свеклу. |
Вот овощи спор завели на столе - Кто лучше, вкусней и нужней на земле: Картошка? Морковка? Петрушка иль свекла? Накрытые крышкою, в душном горшке Кипели, кипели в крутом кипятке: Картошка, Морковка, Петрушка и свекла. И суп овощной оказался не плох! |
Во все времена дети одинаково любят книжки с картинками, и чем больше в них интересных картинок, тем ярче становятся их фантазии, тем лучше они понимают смысл еще непонятных вещей, с неимоверной скоростью «впитывая» всё то новое, что видят глаза и слышат уши.
Основным средством эстетического развития ребенка является детская иллюстрированная книга - синтез литературных текстов и иллюстрации. Иллюстрированная книга - особый мир, в котором художественная иллюстрация и литературный текст функционируют в едином комплексе, помогают юному читателю воспринять книгу как многоплановое произведение искусства. Художественная иллюстрация - важнейший элемент книги для детей, во многом определяющий ее художественную ценность, характер эмоционального воздействия, возможности использования ее в процессе эстетического воспитания читателей.
Слово «иллюстрация» происходит от латинского «illustratia» и означает «освещение, наглядное изображение». Иллюстрация дополняет, поясняет и «освещает» текст с помощью наглядных примеров. С другой стороны, иллюстрация – это область изобразительного искусства, в которой художник-иллюстратор выступает и как интерпретатор литературного произведения, и как создатель нового произведения искусства, искусства книжной графики. Такая иллюстрация и может быть названа художественной.
Иллюстрация, прежде всего, произведение изобразительного искусства, а затем литературы. Задача иллюстратора в наиболее общем выражении состоит в том, чтобы передать идейное и образно-эстетическое содержание одного вида искусства (литературы) средствами и приемами другого (графики). Велика роль книжной иллюстрации и в раскрытии идейно-художественного своеобразия литературного произведения, понимания литературного текста. Поскольку художник-иллюстратор в детской книге выступает как творец и соавтор писателя, он не просто отражает в своих рисунках мир литературного произведения, но и дает трактовку, зрительную интерпретацию, свое понимание событий и образов.
Интересным средством раскрытия литературного произведения, которым пользуется художник-иллюстратор, является художественный вымысел. Суть художественного вымысла - в изменении, усилении, развитии, через несуществующие в литературном произведении детали, его идейного смысла; раскрепощении воображения, фантазии маленького читателя, его творческих способностей.
Задачу отражения главной идеи литературного произведения, но в наиболее общем виде, часто решает иллюстрация-фронтиспис, расположенная в самом начале книги, против титульного листа. В русле этой идеи, как бы вынесенной иллюстрацией за скобки повествования, и осуществляется все дальнейшее восприятие книги читателем.
В тесной связи с раскрытием идейного смысла литературного произведения находится характеристика образов героев - задача, которую решает художник-иллюстратор практически в каждой книге. К средствам образной характеристики относятся: графическое изображение героя, передача психологического состояния героя через мимику, позу, жест, а также с помощью пейзажа, интерьера и даже цвета. Все эти художественные характеристики направлены на раскрытие идейно-образного содержания литературного произведения, в их понимании - большой резерв воспитания творческого читателя, эстетического развития детей.
Таким образом, книжная иллюстрация как особый вид изобразительного искусства оказывает громадное влияние на формирование чувственного восприятия мира, развивает в ребенке эстетическую восприимчивость, выражающуюся, прежде всего, в стремлении к красоте во всех ее проявлениях. Иллюстрация в книге - это первая встреча детей с миром изобразительного искусства. Дополняя и углубляя содержание книги, пробуждая в ребенке те чувства и эмоции, которые вызывает в нас истинно художественное произведение, и, наконец, обогащая и развивая его зрительное восприятие, книжная иллюстрация выполняет эстетическую функцию.
Художественно исполненная иллюстрация воздействует на ребенка, прежде всего, эстетически, дает ему познание жизни и познание искусства, т.е. она помогает ребенку в познании мира, освоении нравственных ценностей, эстетических идеалов, углубляет восприятие литературного произведения.
Иллюстрированная книга служит для ребенка стимулом освоения первых навыков чтения, а затем и для их совершенствования. Благодаря высокопрофессиональной иллюстрации, учитывающей особенности детского восприятия, возникает интерес к книге и чтению. С иллюстрации начинается процесс выбора ребенком книги для чтения. Иллюстрация способствует пониманию ребенком литературного текста, формирует представление о его теме, идее, персонажах, содержит в себе оценку событий и героев литературного действия.
Иллюстрация помогает детям войти в литературный мир, почувствовать его, познакомиться и подружиться с населяющими его персонажами, полюбить их. Так как жизненный опыт ребенка невелик ему сложнее воссоздать в своем воображении то, о чем повествует писатель. Ему необходимо увидеть, поверить. Здесь в книгу вступает художник.
Поэтому в мире детства особая роль отведена художнику, создающему иллюстрации для книг, ведь на нем лежит огромная ответственность не только за то, чтобы созданные им образы соответствовали содержанию, но и за то, чтобы картинки понравились и полюбились юным читателям, так как именно они здесь настоящие критики, пусть даже самые маленькие среди них еще не умеют читать.
Уже в XV веке взрослые знали о том, что дети любят рассматривать картинки, поэтому стали издавать Библии и буквари с иллюстрациями, ведь ради того, чтобы понять то, что нарисовано на картинке, ребенок готов был прочитать любой, пусть даже самый скучный, текст.
Первой иллюстрированной детской книгой в России был «Букварь» Кариона Истомина, изданный в 1692 и 1694 гг. в сопровождении гравюр на меди, выполненных художником-гравером Леонтием Буниным очень четко и наглядно.
С начала XVII в. почти до начала XX в. большое значение при воспитании детей и обучении их чтению имели русские народные картинки, так называемые «потешные листы» или лубки. В конце XVIII в. появляются учебники с гравированными иллюстрациями познавательного характера. Позже в свет выходят прижизненные издания сочинений А.С. Пушкина, Жуковского, Крылова, иллюстрированные гравюрами по рисункам известнейшего графика и живописца И.А. Иванова. Для них характерно изящество и простота образов, чистота рисунка. В XIX в. историю книжки-картинки продолжают «Азбуки»: «Подарок русским детям на память об Отечественной войне 1812 г.» с акварелями М.И. Теребенева, «Увеселительная азбука» К.А.Зеленцова и др. Со второй половины XIX в. выпуском иллюстрированных книг для детей занимаются крупные издательские и типографские предприятия, что позволяло снизить цену книг и печатать их большими тиражами. В конце XIX в. к иллюстрированию детской книги обращаются выдающиеся художники-живописцы И.Е. Репин, В.М. Васнецов, В.И. Суриков, В.А. Серов, М.В. Нестеров. Но участие этих мастеров в оформлении детских изданий не было постоянным, художники опирались на традиции не книжного, а станкового искусства, то есть рисунка, не предназначенного специально для книги. Качество этих изданий тоже оставляло желать лучшего: на серой бумаге с плохой печатью терялась прелесть авторской работы.
Во второй половине XIX в. в русском искусстве обозначалась тяга к жанрам, до того считавшимися второстепенными. В живописи это было прежде всего освоение различных видов внестанкового творчества. Просветительские задачи приводят В.М. Васнецова, Е.Д. Поленеву к книжной иллюстрации. Оба этих художника целенаправленно стремились создать русский национальный стиль, основанный на народных и древнерусских традициях, трансформировать народно-бытовое окружение в современных художественных формах.
«Былинно-сказочное направление» творчества В.М. Васнецова (1848-1926) начало складываться до его участия в кружке. Но Абрамцево сыграло в эволюции Васнецова-иллюстратора решающую роль. Он разработал собственный декоративный плоскостной стиль графики на основе лубка и древнерусской книжной миниатюры.
Елена Дмитриевна Поленова, считавшая себя ученицей Васнецова, создавала иллюстрации к русским народным сказкам. Она регулярно совершала поездки по деревням Московской, Ярославской, Костромской, Владимирской губерний, где собирала подлинники народного творчества, утварь, народные костюмы, записывала сказки. Иллюстрируя для детей тексты русских сказок «Сынко Филипко» (1886), «Война грибов», «Зверь» (1880) художница объединила две близкие ей области народного искусства: прикладное творчество и фольклор. Она стремилась передать тот поэтический взгляд на мир, который свойствен всем творениям народа. Праздничное, приподнятое чувство, одушевлявшее Е. Поленову, придающее ее иллюстрациям нарядность, и некоторая сказочная таинственность создавали особое настроение у маленького зрителя и читателя. Опыт Васнецова и Поленовой открыл путь для дальнейших поисков приемов художественного переосмысления форм древнерусского и народного искусства.
Произведения художника С.В. Малютина (1859-1937), работавшего в селе Талашкино над созданием предметов быта (мебели, домашней утвари), первыми приблизились к графическим образцам, которые соединили простоту, даже наивность с живостью ритма, упрощенных линий и форм рисунка, напоминающих лубок. Художник выпустил в свет книжку-картинку «Ай-ду-ду!» (1899), а также оформил «Сказку о царе Салтане», поэму «Руслан и Людмила» А.С. Пушкина и другие книги.
В конце XIX- начале XX вв. в возникшее общество «Мир искусства» вошли великолепные русские художники-графики: А.Н. Бенуа, Г.И. Нарбут, И.Я. Билилин, Д.Я. Митрохин . Утонченный вкус иллюстраций, нарядность и роскошь внешнего оформления, прекрасная бумага, отличная полиграфия - все это делало их книги изысканными «вещами», доступными немногим. Среди их созданий «Азбука в картинках» А.Н. Бенуа (1870-1960), вышедшая в 1904 г. Книга достаточно сложна по материалу, но он подан живо, увлекательно. Иллюстрации Г.И. Нарбута к басням И.А. Крылова, к книге «Игрушки» отличает монохромность, тонко отточенное черное силуэтное изображение на белом поле листа, заключенное в строгую рамку классического стиля.
Больше всего занимался оформлением сказок Б.И. Билибин (1876-1942). Его произведения декоративны, орнаментальны, многоцветны. Их отличает четкий линейный контур, выполнявшийся пером. Они напоминают удивительно красивый ковер, что как будто создает излишнюю дробность изображения и затрудняет восприятие. Между тем работы Билибина являются действительно иллюстрациями, то есть не могут существовать в отрыве от книги, как станковые произведения. Они очень сказочны, с изобилием красивых виньеток, буквиц, с рисованным шрифтом. Это как бы вводит читателя в атмосферу нарядных былин и преданий. В оформлении художника были изданы народные сказки «Сестрица Аленушка и братец Иванушка», «Белая уточка», «Марья Морев-на», «Василиса Прекрасная», «Перышко Финиста Ясна-Сокола», былины о Добрыне Никитиче и Илье Муромце, а также «Сказка о царе Салтане» и «Сказка о Золотом петушке» А.С. Пушкина.
В 20-е годы детская книга претерпевает изменения, начинает приобретать черты жанра: книга как некое художественно концентрированное отображение новых общественных явлений. В 1924 году был создан детский отдел Ленинградского отделения Государственного издательства, художественную редакцию которого возглавил прекрасный художник-график В.В. Лебедев . В этой творческой лаборатории, названной впоследствии лебедевской школой графики, работали художники Н.А. Тырса, Н.Ф. Лапшин, В.М. Конашевич, А.Ф. Пахомов, В.И. Курдов, Е.И. Чарушин, Ю.А. Васнецов. Они опирались не только на свою творческую интерпретацию литературных образов, но и стремились учесть психологию детского возраста, ставя себя на место ребенка, припоминая собственные детские впечатления.
В.В Лебедев 40 лет сотрудничал с С.Я. Маршаком. Маршак считал его полноправным автором созданных ими вместе книг. Например, книгу «Цирк» изначально задумал и нарисовал Лебедев, а затем Маршак сочинил к ней стихи. Зрительные образы, нарисованные Лебедевым сливаются в одно целое с литературными персонажами. Его рисунки лаконичны, ярки, выразительны, но не лишены познавательности, которую он считал одним из главных качеств иллюстрации в детской книге. Он работал над такими книгами С.Я. Маршака, как «Вчера и сегодня», «Багаж», «Мистер Твистер»,
Конашевич В.М. много лет сотрудничал с К.И. Чуковским. Им оформлены книги «Краденое солнце», «Муха-цокотуха» и др. Он проиллюстрировал многие книги классиков русской литературы: «Конек-горбунок» Ершова, сказки А.С. Пушкина, книги И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого.
Ю.А. Васнецов иллюстрировал и оформлял книги В. Бианки, С. Маршака, К. Чуковского, русские народные сказки и др. Книги, оформленные Ю. А. Васнецовым, легко узнаются. Иллюстрации в них имеют первостепенное значение, текст подчиняется им.
Книжки-картинки Ю. Васнецова знакомят ребенка с жизнью через искусство (Л.Толстой "Три медведя", П. Ершов "Конек-горбунок", С. Маршак "Теремок" и др.). Лучшие работы художника - иллюстрации к сборникам "Ладушки" и "Радуга-дуга". Ю. Васнецова по праву называют художником русской сказки. Одной из основных особенностей его художественного метода является неразрывная органическая связь с народным искусством. Его персонажи (зверюшки, дети, куклы – это игрушки с ярмарки, разодетые в нарядные платья, сапожки, кафтанчики; игрушечные кони запряжены в расписные тележки. Но они не скопированные в точности народные игрушки. Они ближе к реальному облику изображаемого. Художник стремится к стилизации – преломлению образов народного творчества в воображении.
|
|
Иллюстрации В.М. Конашевича, А.Ф. Пахомова, Е.И. Чарушина, А. Фаворского и др. вошли в золотой фонд русского искусства .
Развитие иллюстрации не шло по прямой. Были сдвиги и отклонения. Расцвет красивой книжки 20-х годов сменяется полосой упадка искусства детской книги.
В 1930-50-е годы введение станковых приемов привело к утрате специфических признаков детской книги. Замедлилось развитие жанра книжки-картинки. В конце 50-х годов детская книга приобретает те же черты жанра, что и в 20-х годах. Молодые художники М. Митурич, Н.Устинов и др. усваивали традиции старых мастеров.
В 60-е годы ведется разработка книжки – игрушки, специальной игровой книги. А.Елисеев, М. Скобелев сделали такие книжки в 1964-65гг.: «Вот какой рассеянный» С.Маршака, «Что ни станица, То слон, то львица» В. Маяковского. Подрезки на страницах, картонные диски, окошечки делали процесс чтения более интересным.
В наше время с возникновением компьютерного дизайна значительно расширились возможности художников. Но, к сожалению, можно видеть много злоупотреблений этим изобразительным приемом. Выпускается много книг однообразно пестрых, тяжелых для детского восприятия и несмотря на хорошее качество полиграфии не выдерживают критики с точки зрения художественного вкуса, педагогико-воспитательных задач, познавательных и эстетитческих задач, которые призвана решать хорошая книга.
Польский поэт и переводчик Юлиан Тувим родился в городке Лодзь в польской еврейской семье. Закончил там школу и в 1916-1918 гг. изучал юриспруденцию и философию в Варшавском институте, но курса обучения так и не окончил, вполне отдавшись творчеству.
Огромное воздействие на создателя сделали такие поэты, как Л. Стаф, В. Уитмен и А. Рембо. В его поэзии нередко использовалась разговорный язык. Оптимизм, что отыскал свой отпечаток в его ранних стихах, равномерно заменяется горьковатым и опустошенным мировозрения. Поэма “Bal w Operze” (перевод В. Троицы), что сатирически проявляло польское правительство, была в свой время запрещена цензурой.
Юлиан Тувим – один из основоположников экспериментальной литературной группы “Скамандр” в 1919 году. А с 1924 года он вел каждодневную колонку в газете “Wiadomosci Literackie”.
В предвоенные 1930-е годы в стихах Тувима прозвучала резкая критика фашизма. И после эмиграции (1939-1945 гг.) он продолжал выступать против него. Тогда же, в эмиграции, он начал работу над собственной в итоге не законченной поэмой “Kwiaty polskie”.
После возвращения на родину Тувим интенсивно работал, увлекался театром, выпустил антологию польской поэзии, сборник сатирических произведений “Piorem i piorkiem”, много переводил – “Медного наездника”. Пушкина, “Горе от разума” А. Грибоедова, “Кому на Руси жить отлично” Н. Некрасова, Бальмонта, Брусава, Блока и других. Также известен своими детскими стихами.
Поэт, прозаик и переводчик, родился 13 сентября 1894 года в Лодзи, умер 27 декабря 1953 года в Закопане.
Окончил гимназию в Лодзи (1914), изучал право и философию в Варшавском университете (1916-1918). Сотрудничал с журналом «Pola esperantisimo» (1911-1914), в котором публиковал свои переводы польских стихотворений на эсперанто. Как поэт Тувим дебютировал в 1913 году стихотворением «Просьба» (опубликовано в газете «Kurier Warszawski»). С 1915 занимался переводами с русского языка, а также сотрудничал с лодзинскими кабаре «Bi-ba-bo» и «Nowości», а также с театром «Urania»; в 1916-1919 годах. ‒ с варшавским студенческим журналом «Pro arte et studio».
В 1918 году Тувим стал одним из основателей литературного кабаре «Pikador», а затем создателем и главным представителем поэтической группы «Скамандр», постоянным сотрудником ежемесячника «Скамандр» (1920-1928, 1935-1939) и еженедельника «Литературные известия» («Wiadomości Literackie») (с 1924 г.). Публиковал свои произведения на страницах таких изданий, как «Здруй» («Zdrój») (1919), «Народ» («Naród») (1920-1921), «Курьер польский» («Kurier Polski») (1920-1923), «Пани» («Pani») (1922-1925).
Автор многих текстов и песен (обычно подписывался псевдонимами) для кабаре «Miraż» (1916-1919), «Czarny Kot» (1917-1919), «Argus» (1918), «Sfinks» (1918), «Qui Pro Quo» (1919-32), «Banda» (1932-1934), «Cyganeria» (с 1924), «Stara Banda» (1934-1935), «Cyrulik Warszawski» (1935-1939). Сотрудничал с сатирическими журналами «Варшавский цирюльник» («Cyrulik Warszawski») (1926-1933) и «Шпильки» («Szpilki») (1936-39), кроме того, публиковал сатирические тексты на страницах газеты «Иллюстрированный ежедневный курьер» («Ilustrowany Kurier Codzienny») (1929-1933).
Вместе с Антонием Слонимским и Яном Лехонем занимался подготовкой первоапрельского приложения к газете «Курьер польский» («Kurier Polski») (1920-1925), вместе с ним также писал политические шопки (1922-1930). Julian Tuwim, rep. FoKa / Forum Юлиан Тувим, реп. FoKa / Forum В 1925-1926 гг. вместе с Мечиславом Грыдзевским и Антонием Борманом издавал иллюстрированный журнал «To-To».
С 1927 года сотрудничал с Польским радио (с 1935-го был художественным руководителем отдела юмора). С 1934 года был членом редколлегии ежемесячника «Szpargały». Был одним из основателей Союза театральных авторов и композиторов (ZAiKS), официально зарегистрированного в 1921 году, с 1932 года вошел в состав правления. С 1920 года стал членом Профсоюза польских литераторов, был также членом ПЕН-клуба.
Во время II Мировой войны Тувим жил в эмиграции – в Румынии, Франции, Португалии и Бразилии, откуда в 1942 году приехал в Нью-Йорк. В 1939-1941 годах сотрудничал с эмигрантским еженедельником «Польские известия» («Wiadomości Polskie»), однако прекратил с ним сотрудничество вследствие разногласий в отношении к СССР.
В 1942-1946 гг. сотрудничал с издававшимся в Лондоне ежемесячником «Новая Польша» («Nowa Polska») и с левой прессой американской Полонии. С 1942 года был связан с левой группировкой в польской секции Международной ассоциации трудящихся. Входил в Кружок польских писателей (в 1943 году – член правления).
В июне 1946 года вернулся на родину и поселился в Варшаве. Занимался литературной, переводческой и редакторской работой. Свои произведения публиковал в изданиях «Кузница» («Kuźnica») (1945-1946), «Возрождение» («Odrodzenie») (1945-1949), «Пшекруй» («Przekrój») (1945-1953), «Шпильки» («Szpilki») (1946-1953). В 1948-1949 годах был художественным руководителем, а в 1951 году – заведующим литературно-драматургической частью Нового театра.
В 1948 году участвовал во Всемирном конгрессе деятелей культуры в защиту мира (Вроцлав). В 1949-1953 годах. сотрудничал с ежемесячником «Проблемы» («Problemy»), с 1950 – с «Новой культурой» («Nowa kultura»). Отмечен наградой «Золотые лавры» Польской академии литературы за выдающиеся творческие достижения (1935), литературной премией города Лодзь (1928 и 1949 гг.), званием доктора honoris causa Лодзинского университета, премией польского ПЕН-клуба за переводы Пушкина (1935) и государственной премией (1951).
Никогда не отрицая своего еврейства, Тувим был весьма далек от еврейской культуры. Нечастые библейские реминисценции в его поэзии (например, «Саронская роза» или «Звезд Священное писание» в поэме «Цветы Польши», см. ниже) — лишь знаки общечеловеческой цивилизации. Единственное до Второй мировой войны стихотворение, посвященное еврейской теме, — «Еврейчик» (1927) — с сочувствием и болью живописует городского сумасшедшего, но столь же чуток Тувим и к беднякам-христианам.
Тем не менее на протяжении всей литературной жизни поэт подвергался злобным (явным и замаскированным) антисемитским нападкам польских шовинистов. Возможно, это определило прокоммунистическую позицию Тувима в эмиграции в годы войны. Хотя Тувим, в отличие от многих польских евреев, бежал от гитлеровцев не в Советский Союз, а в Румынию, откуда перебрался сначала во Францию, а потом в Соединенные Штаты, он примкнул к так называемому «прогрессивному» лагерю польских эмигрантов, ориентированному на «восточного соседа» Польши.
Катастрофа европейского еврейства, гибель близких потрясли Тувима. Он продолжал считать себя поляком, но остро ощутил безраздельную принадлежность к истребляемому еврейскому народу. Свидетельством нового самоощущения стали стихотворение «Мать» и особенно публицистический манифест «Мы, польские евреи» (оба — 1944). Манифест утверждал родство поэта с жертвами Катастрофы «по еврейской крови — не той, что течет в жилах, а той, что течет из жил». Страстная антинацистская публицистика Тувима переводилась на многие языки и имела большой резонанс.
Отрывки из манифеста на русском языке впервые были приведены в мемуарах И. Эренбурга. К 40-летию манифеста было приурочено его новое издание Еврейским университетом в Иерусалиме, в которое вошли факсимиле манифеста по-польски, его переводы на английский язык, иврит и идиш, а также стихотворение «Еврейчик» и эссе «Памятник и могила» (редактор Х. Шмерук). (с) http://www.eleven.co.il/article/14173 В эмиграции Тувим написал свое крупнейшее произведение — лирико-эпическую поэму «Цветы Польши» (незавершенное издание — вероятно, с цензурными купюрами, — 1949). Вернувшись в Польшу в 1946 г., Тувим смог продолжить издание своих историко-литературных антологий («Польская фантастическая новелла», 1949; «Пегас дыбом, или Поэтический паноптикум», 1950), переводил с русского языка, опубликовал «Новое собрание стихотворений» (1953). Был награжден Государственной премией (1951).
Однако регулярно проводившиеся коммунистическим режимом кампании идеологических «чисток» не миновали поэта. В одной из кампаний конца 1940-х гг. вновь по его адресу прозвучали антисемитские обвинения. Тувим ответил саркастическим стихотворением «Родословная» (1949), обнародовав в нем «компрометирующие» сведения о еврейском происхождении жены кого-то из своих гонителей.
Поэзия Тувима переводилась на многие языки мира, высоко ценилась и в Эрец-Исраэль. Впервые стихотворение Тувима «Вечер» в переводе на иврит было опубликовано в журнале «Ха-Ткуфа» (№9) в 1922 г. Стихи Тувима переводили на иврит А. Пэнн, Б. Томер и другие поэты. Сборник под названием «Ширим» («Стихи», Т.-А.) в переводе М. Тененбаума был опубликован в 1946 г. Стихи Тувима неоднократно привлекали внимание композиторов (см., например, М. Вайнберг). Julian Tuwim, rep. Wojciech Kryński / Forum Юлиан Тувим, реп. Войцех Крыньский / Forum В ранний период творчества (сборники «Подстерегаю Бога», 1918; «Пляшущий Сократ», 1920; «Седьмая осень», 1922; «Четвертый том стихов», 1923) Тувим объявил бунт против поэтических форм, характерных для Молодой Польши (декадентских настроений и языковой манеры), провозглашая оптимизм, витализм, урбанизм, привнесший в поэзию повседневную жизнь города.
Он создал образ нового лирического героя — городского жителя, а поэтическое произведение приблизил к живому разговорному высказыванию с его просторечиями и вульгаризмами. В лирику Тувим часто вводил жанровые сценки и разговоры. Как и все скамандриты, он стремился популяризировать лирику и создать новую модели ее функционирования, отличную от прежней — элитарно-художественной. В более поздние годы — начиная со сборника «Слова в крови» (1926) и далее в книгах «Чернолесье» (1929), «Цыганская библия» (1932), заканчивая сборником «Пылающая сущность» (1936) в его творчестве появляются и усиливаются элементы горечи, поэт обращается к классическим (Ян Кохановский), романтическим, норвидовским образцам.
Мотив беспокойства заметен как в интимной, так и общественно-социальной поэзии. Одновременно все более совершенное владение формой, виртуозное обращение с языком и образом становится — в сочетании с любовью к традиции — источником своеобразной поэтической философии, которая концентрируется на понятии слова-знака и его отношении к десигнату, ведет в круг языковых проблем к сказочной этимологии слов, их «поэтической алхимии».
Отдельное направление деятельности Тувима — его сложное и разностороннее сатирическое творчество, которым он занимался с самого начала, еще со времени своего поэтического дебюта. Оно крайне неоднородно как в жанровом отношении, так и с точки зрения характера произведений и целей, с которыми они были написаны. Социальная сатира основывалась на отрицании старых поведенческих моделей, которые Тувим считает проявлением отсталости, и показывала новую модель, носителем которой являлась либеральная варшавская интеллигенция.
Как автор политической сатиры Тувим прошел эволюцию — от отрицания определенных элементов политической действительности до полного отрицания санационной правящей элиты, когда в тридцатые годы она стала придерживаться все более правых взглядов, приближаясь к группировкам с антисемитской и фашистской программой. Крупнейшее достижение Тувима в области сатиры — написанный в 1936 г. «Бал в опере», где поэт использует весь свой предыдущий сатирический опыт, вводя элементы гротеска и экспрессионизма. Julian Tuwim, rep. FoKa / Forum Юлиан Тувим, реп. FoKa / Forum В конце межвоенного периода Тувим много писал для детей, применяя свое поэтическое мастерство, сочетая лиризм с юмором (зачастую абсурдистским), пользуясь всем богатством языка («Паровоз», «Слон Хоботовский», «Зося-Самося»).
В годы войны поэт работал над лиро-эпической поэмой «Цветы Польши» («Kwiaty polskie»), изданной в 1949 году, которая отсылает к традиции романтической дигрессивной поэмы, однако лишь изредка достигает уровня его довоенной лирики. Творчество Тувима пользовалось огромной популярностью среди читателей и критики — в опросе «Литературных известий» 1935 года «Кого бы вы выбрали членом Академии независимых, если бы такая академия существовала?» он занял первое место. Его буквально атаковали молодые писатели (особенно из авангардных кругов), упрекая его в излишнем сентиментализме и традиционализме, а также — по совсем иным причинам — антагонисты из националистических кругов, которые припоминали ему его еврейское происхождение и высказывали свое возмущение пацифистскими произведениями Тувима, например, «К генералам» («Do generałów») и «К простому человеку» («Do prostego człowieka»).
Тувим также много занимался переводами, в основном с русского языка. В частности, он перевел «Слово о полку Игореве» (1928, новая версия 1950), произведения Пушкина («Медный всадник» 1931, сборник «Лютня Пушкина» 1937), классические образцы русской драмы (например, «Ревизор» Гоголя 1929), лирику Лермонтова, Маяковского, Блока, Пастернака и др. (были изданы в сборнике переводов «С русского» в 3 томах., 1954). Переводил Горация, Уолта Уитмена, Генри Лонгфелло, Артюра Рембо.
Тувим также собирал материалы о культуре и обычаях. Результатом этой его деятельности стали книги «Чары и черти Польши и хрестоматия чернокнижия» (1923), «Польский словарь пьяниц и вакхическая антология» (1935), трехтомный цикл «Cicer cum caule, или Горох с капустой» (1958-63). Его интерес к истории литературы нашел свое отражение в антологиях «Четыре века польской фрашки» (1937) с предисловием Александра Брюкнера, «Польская фантастическая новелла» (1949), подготовленная вместе с Юлиушем Виктором Гомулицким «Книга польской поэзии XIX века» (в 3 тт., 1954), сборник статей, проиллюстрированный большим количеством поэтических экспериментов «Пегас дыбом, или Поэтический паноптикум» (1958), написанные вместе со Слонимским юморески, сатиры, шутки и пародии в абсурдистском стиле, изданные в сборнике «В тумане абсурда» (1958).
Творчество:
«Подстерегаю Бога» («Czyhanie na Boga»), Варшава 1918
«Пляшущий Сократ» («Sokrates tańczący»), Варшава 1920
«Работящая пчелка. Информационно-энциклопедический календарь на 1921 г.» («Pracowita Pszczółka. Kalendarz encyklopedyczno-informacyjny na r. 1921»), со
«Седьмая осень» («Siódma jesień»), Варшава 1922
«Четвёртый том стихов» («Wierszy tom czwarty»), Варшава 1923
«Черная месса. Из сатанистского цикла» («Czarna Msza. Z cyklu satanistycznego»), Варшава 1925
«Тысяча настоящих чудес» («Tysiąc dziwów prawdziwych»), Варшава 1925
«Слова в крови» («Słowa we krwi»), Варшава 1926
«Тайны амулетов и талисманов» («Tajemnice amuletów i talizmanów»), Варшава 1926
«Политическая шопка «Варшавского цирюльника» («Polityczna szopka Cyrulika Warszawskiego»), соавторы: Мариан Хемар, Ян Лехонь, Антоний Слонимский, Варшава 1927 «Чернолесье» («Rzecz czarnoleska»), 1929
«Политическая шопка» («Szopka polityczna»), соавторы: Хемар, Лехонь, Слонимский, Варшава 1930
«Политическая шопка» («Szopka polityczna»), соавторы: Хемар, Лехонь, Слонимский, Варшава 1931
«Цыганская библия» («Biblia cygańska i inne wiersze»), Варшава 1933
«Ярмарка рифм» («Jarmark rymów»), 1934
«Бал в опере» («Bal w operze», написана в 1936, печаталась фрагментами в разных изданиях, первое полное издание: «Шпильки», 1946; отдельное издание: Варшава 1982)
«Пылающая сущность» («Treść gorejąca»), Варшава 1936
«Паровоз. Репка. Птичье радио» («Lokomotywa. Rzepka (według starej bajeczki). Ptasie radio»), Варшава 1938
«Про пана Трулялинского и другие стихи» («O panu Tralalińskim i inne wierszyki»), Варшава 1938
«Слон Хоботовский» («Słoń Trąbalski»), Варшава 1938
«Зося-Самося и другие стихи» («Zosia Samosia i inne wierszyki»), Варшава 1938
«Цветы Польши» («Kwiaty polskie»), Варшава 1949
«Cicer cum caule, или Горох с капустой» («Cicer cum caule, czyli Groch z kapustą»), Варшава 1958
«Пегас дыбом, или Поэтический паноптикум» («Pegaz dęba, czyli panopticum poetyckie»), Варшава 1958
«В тумане абсурда» («W oparach absurdu»), со
Избранное: «Стихотворения» («Poezje»), Варшава, Czytelnik 1956, послесловие: Артур Мендзыжецкий «Избранное» («Wybór poezji»), Варшава, PIW 1961, составитель: Антоний Слонимский
«Избранные стихотворения» («Wiersze wybrane»), Wrocław, Ossolineum 1964 – BN I №184
«Избранное» («Wybór poezji»), Варшава, Czytelnik 1965, составитель: Р. Матушевский
«Избранные стихотворения» («Poezje wybrane»), Варшава, LSW 1968, составитель и автор вступления: Ю.В. Гомулицкий
«Собрание стихотворений» («Wiersze zebrane»), Варшава, Czytelnik 1971, в 2 тт., редактор: А. Ковальчикова «Собрание сочинений» («Pisma zebrane»), в 4 тт., Варшава, Czytelnik 1986-1993 (редакция: А. Ковальчикова, Т. Янушевский, Я. Страдецкий, А. Балакер)
«Новый сборник стихотворений» («Nowy wybór poezji»), Варшава, PIW 2002 (послесловие и примечания редактора: Ю. В. Гомулицкий)
Факультет полонистики Варшавского университета,
апрель 2003
