Цитата сообщения Ильф и Петров/Цитаты из романа "Двенадцать стульев"
На третьем ходу выяснилось, что Остап играет восемнадцать испанских партий. На остальных досках васюкинцы применили хотя устаревшую, но верную защиту Филидора.
Положение было ужасно! В Москве, в центре города, на площадке девятого этажа стоял взрослый человек с высшим образованием, абсолютно голый. Идти ему было некуда. Он скорее согласился бы сесть в тюрьму, чем показаться в таком виде. Оставалось одно - пропадать!
Статистика знает всё.
Гаврилин начал свою речь хорошо и просто:
- Трамвай построить, - сказал он, - это не ешака купить.
В толпе внезапно послышался громкий смех Остапа Бендера. Он оценил эту фразу. Все заржали. Ободрённый приемом, Гаврилин, сам не понимая почему, вдруг заговорил о международном положении.
Гроссмейстер сыграл е2-е4.
Но Остап Бендер, длинный благородный нос которого явственно чуял запах жареного, не дал дворнику и пикнуть.
Дело помощи утопающим - дело рук самих утопающих.
Дышите глубже: вы взволнованы!
Теперь вся сила в гемоглобине.
Держите гроссмейстера!
Товарищи! Смотрите все! Любителя бьют!
Такую капусту грешно есть помимо водки.
Сволота всякая! Гадюка семибатюшная! Среднее образование имеет!
Остап Бендер
А может тебе ещё дать ключ от квартиры, где деньги лежат?
Почём опиум для народа?
Спокойно, Михельсон!
Скоро только кошки родятся!
Считаю вечер воспоминаний закрытым.
Вам, предводитель, пора лечиться электричеством.
В центре таких субтропиков давно уже нет, но на местах и на периферии еще встречаются!
Знойная женщина, - мечта поэта.
Крепитесь! Россия вас не забудет! Заграница нам поможет!
Кто скажет, что это девочка, пусть первый бросит в меня камень!
Жизнь, господа присяжные заседатели, это сложная штука, но, господа присяжные заседатели, эта сложная штука открывается просто, как ящик.
Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!
Мы чужие на этом празднике жизни.
Нас никто не любит, если не считать уголовного розыска, который тоже нас не любит.
Ну вас к чёрту! Пропадайте здесь с вашим стулом! А мне моя жизнь дорога как память!
Ну ты, жертва аборта, а ну быстро говори, кому продал стул?!
Хорошо излагает, собака, учитесь.
Я дам вам парабеллум.
Киса, я хочу вас спросить, как художник - художника: вы рисовать умеете?
Берегите пенсне, Киса - сейчас начнётся!
Бунт на корабле?
А ваш дворник довольно-таки большой пошляк. Разве можно так напиваться на рубль?!
Всю контрабанду делают в Одессе, на Малой Арнаутской улице.
…без уголовщины. Кодекс мы должны чтить.
От мёртвого осла уши. Получишь у Пушкина.
Киса, давайте и мы увековечимся. Забьём Мике баки. У меня, кстати, и мел есть! Ей-богу, полезу сейчас и напишу: «Киса и Ося были здесь».
Батистовые портянки будем носить, крем Марго кушать.
Заседание продолжается.
Кто, по-вашему, этот мощный старик? Не говорите, вы не можете этого знать. Это - гигант мысли, отец русской демократии и особа, приближенная к императору.
Одни лишь маленькие дети, беспризорные, находятся без призора.
Три месяца я кормлю его, пою и воспитываю, и этот альфонс становится теперь в третью позицию и заявляет, что он…
…представители милиции могут быть приравнены к студентам и детям…
Набил бы я тебе рыло, только Заратустра не позволяет.
Твой суслик летит к своей курочке на крыльях любви!!!
Что же вы на меня смотрите, как солдат на вошь? Обалдели от счастья?
Какие деньги? Вы, кажется, спросили про какие-то деньги?
Кислое дело, пещера Лейхтвейса.
Молчи, грусть, молчи, Киса!
Ты кому продал стул!! (Тут Александр Яковлевич своим внутренним чутьем подумал, что сейчас его будут бить, может даже ногами).
Слушай меня, жертва аборта!
Вас обманули, это не шиншилла, это шанхайский барс.
В каком полку служили?
Господа! Дети вас не забудут!
Наши в городе есть?
Киса Воробьянинов
- Господа! Неужели вы будете нас бить?
- Ещё как!
Держите его! Он украл нашу колбасу!
Поедем в нумера!
- Почем у вас огурцы солёные?
- Пятак!
- Ну, хорошо, дайте, два!
Месье, же не манж па сис жур. Гебен мир зи битте этвас копек ауф дем штюк брод. Подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы.
Это май-баловник, это май-чародей веет свежим своим опахалом!..
Монтёр Мечников
Дуся! Вы меня озлобляете. Я человек, измученный нарзаном.
У источника не могу. От источника у меня начались видения.
Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон.
Утром деньги - вечером стулья.
Ответ есть эквивалент мысли.
Безенчук
«Нимфа», туды ее в качель, разве товар даёт?
Туды его в качель.
Отец Фёдор
Говори!.. Говори, куда дел сокровища убиенной тобой тёщи!
Не корысти ради, а токмо во исполнение воли пославшей мя жены.
Птицы, покайтесь в своих грехах публично!
Я отдам колбасу! Снимите меня!
Где-то теперь рыщет Воробьянинов?
…И пошел от меня прочь, в публичный дом должно быть.
Эллочка-людоедка
Не учите меня жить.
Парниша. - (по отношению ко всем знакомым мужчинам)
Толстый и красивый.
Поедем на извозчике. - (мужу)
Поедем в таксо. - (другим знакомым мужского пола)
У вас вся спина белая. - (шутка)
Диалоги
- А с какой целью взимается плата?
- С целью капитального ремонта провала, - чтобы… не слишком… проваливался!
Ваше политическое кредо?
- Всегда!
А можно так - утром стулья, а вечером - деньги?
- Можно! Но деньги - вперёд!!!
- Если хотите, вы можете уйти.
- Тогда я, пожалуй, пойду.
- Но учтите - у нас длинные руки!
- Тогда я, пожалуй, останусь…
Ну что, дядя, невесты в вашем городе есть?
- Кому и кобыла невеста.
- Больше вопросов не имею!
Позвольте, товарищ, у меня все ходы записаны.
- Контора пишет!
Прекрасный мех!
- Шутите! Это мексиканский тушкан.
Скажите, а двести рублей не могут спасти гиганта мысли?
- Я думаю, что торг здесь не уместен!
Никогда, никогда Воробьянинов не протягивал руку!
- Так протянете ноги, старый дуралей!
Я вам морду побью, отец Фёдор.
- Руки коротки
- 30 копеек. Дебют удался.
- А ваш дворник большой пошляк. Разве можно так напиваться на рубль?
- А давайте напишем «Киса и Ося были тут». Забьем Мике баки!
- А может тебе дать еще ключ от квартиры, где деньги лежат?
- А теперь он становится в третью позицию и говорит...
- - Божья корова!
- Сам дурак! - Бунт на корабле?!
- - Ваше политическое кредо?
- Всегда! - В заключение последовал памятный бросок в голову одноглазого.
- Вы знаете кто этот мощный старик? Это гигант мысли, отец российской демократии. Особа, приближенная к императору!
- - Господа! Неужели вы будете нас бить?
- Ещё как! - Гроссмейстер пошел е2-е4!
- Да, это вам не Рио-де-Жанейро!
- Дело помощи утопающим - дело рук самих утопающих.
- Держите гроссмейстера! Держите!
- Дышите глубже! Вы взволнованы!
- Же не манж па сис жюр. Гибен зи мир битте цвайи марк. Подайте бывшему члену Государственной Думы!
- Заседание продолжается!
- Знойная женщина - мечта поэта!
- И никакой уголовщины - кодекс мы должны чтить!
- Киса, я вас давно хотел спросить как художник художника… Вы рисовать умеете?
- Крепитесь! Россия вас не забудет! Запад нам поможет!
- Кто скажет, что это девочка, пусть первым бросит в меня камень!
- Командовать парадом буду я!
- Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!
- Люди, покайтесь публично!
- Мы чужие на этом празднике жизни...
- Набил бы я тебе морду, да Заратустра не позволяет.
- Нас никто не любит, если не считать уголовного розыска, который тоже нас не любит.
- Не волнуйтесь, будут у вас деньги. Будете кушать крем-марго, батистовые портянки носить.
- Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены!
- - Никогда еще Воробьянинов не протягивал руки?!
- Так протянете ноги, старый дуралей! - - Ну что, дядя, невесты в вашем городе есть?
- Кому и кобыла невеста.
- Больше вопросов не имею! - Остап играл в шахматы второй раз в жизни
- Остап со вчерашнего дня еще ничего не ел. Поэтому красноречие его было необыкновенно.
- От мёртвого осла уши получишь у Пушкина!
- - Позвольте, товарищи, у меня все ходы записаны!
- Поедемте в нумера!
- Позвольте, товарищи, у меня все ходы записаны!
- - Почем огурцы соленые?
- Пятак.
- Дайте…Два! - Почем опиум для народа?
- Радикальный черный цвет.
- Скажу вам как человек, измученный нарзаном!
- Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон.
- Твой суслик летит к своей курочке на крыльях любви!
- Товарищи, cмотрите, ЛЮБИТЕЛЯ бьют!
- - Утром деньги - вечером стулья, вечером деньги - ночью стулья…
- А можно так - утром стулья, а вечером деньги?
- Можно, но деньги - вперед! - Хорошо излагает, зараза! Учитесь, Киса!
- - Что это за мех?
- Мексиканский тушкан! - Я верну колбасу, только снимите меня отсюда!
- Я дам Вам парабеллум!
- Я полагаю, что торг здесь не уместен!
- И только беспризорные дети находятся без призора!
- Хамите.
- Знаменито.
- Мрак.
- Жуть.
- Не учите меня жить.
- Хамишь, парниша (по отношению ко всем знакомым мужчинам).
- Толстый и красивый.
- Поедем на извозчике.
- Поедем в таксо.
- У вас вся спина белая (шутка).
«12 стульев» - одна из лучших комедий, которую снял известный советский режиссёр Леонид Гайдай в 1971 году по одноимённому роману И. Ильфа и Е. Петрова. Комедия снята в двух сериях: «Лёд тронулся» и «Заседание продолжается». Премьера комедии состоялась 21 июня 1971 года.
Для исполнения роли — Остапа Бендера, Гайдай пригласил Арчила Гомиашвили, а на роль Кисы Воробьянинова был утверждён Ростислав Плятт, вместо серьёзно заболевшего Сергея Филиппова. Но Филиппов уверил, что готов сниматься, несмотря ни на что. Узнав о таком желании, Плятт отказался от роли Кисы в пользу Филиппова, хотя сам без роли не остался. В киноленте Ростислав Плятт читает слова от автора.
На роль мадам Грицацуевой претендовали Г. Волчек и Н. Мордюкова. Мордюковой было отказано в исполнении этой роли, так показалась Гайдаю не смешной. Предпочтительнее оказалась Галина Волчёк, но звукооператор Владимир Крачковский предложил на эту роль свою жену — Наталью Крачковскую. Глянув на неё, Гайдай сказал: «Вот она, мечта поэта».
Цитаты из фильма 12 стульев пользуются большой популярностью в обществе. Данная подборка цитат напомнит вам лучшие моменты советской комедии.
Почём опиум для народа?
Заседание продолжается! Лед тронулся, господа присяжные заседатели!
Может быть, тебе дать ещё ключ от квартиры, где деньги лежат?
Командовать парадом буду я!
Есть еще от жилетки рукава, круг от бублика и мёртвого осла уши.
Кто, по-вашему, этот мощный старик? Не говорите, вы не можете этого знать. Это – гигант мысли, отец русской демократии и особа, приближенная к императору.
Эх, Киса, - сказал Остап, - мы чужие на этом празднике жизни.
У нас хотя и не Париж, но милости просим к нашему шалашу.
Отдай колбасу, отдай колбасу, дурак! Я всё прощу!
Мальчик… Разве плох? Кто скажет, что это девочка, пусть первым бросит в меня камень!
Папаша, вы пошлый человек!
Обниматься некогда, - сказал он. Прощай любимая. Мы разошлись как в море корабли.
Пан или пропал. Я выбираю пана, хотя он и явный поляк.
Всю контрабанду делают в Одессе, на Малой Арнаутской улице.
Вот тебе седина в бороду! Вот тебе бес в ребро!
Первый ход - Е2-Е4, а там… А там посмотрим.
Что же вы на меня смотрите, как солдат на вошь? Обалдели от счастья?
Половина моя - половина наша…
Вас обманули, это не мексиканский тушкан, это шанхайский барс
Господа! Дети вас не забудут!
Контора пишет
Цитаты Эллочки Людоедки
У вас вся спина белая (шутка)
Не учите меня жить
Парниша. (По отношению ко всем знакомым мужчинам, независимо от возраста и общественного положения.)
Хо-хо! (Выражает, в зависимости от обстоятельств, иронию, удивление, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность.)
Поедем на таксо. (Знакомым мужского пола)
Толстый и красивый. (Употребляется как характеристика неодушевлённых и одушевлённых предметов)
Цитаты Кисы Воробьянинова
Господа! Господа! Неужели вы нас будете бить?
- Да ещё как!
Держите его! Он украл нашу колбасу!
Поедемте в нумера!
Цитаты других героев
Дуся! Вы меня озлобляете. Я человек, измученный нарзанами.
У источника не могу. От источника у меня начались видения.
Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон.
Ответ есть эквивалент мысли.
Туды его в качель
Гроб, он работу любит
Мусик!!! Готов гусик?
Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены
Птицы, покайтесь в своих грехах публично!
Я отдам колбасу! Снимите меня!
Где-то теперь рыщет Воробьянинов?
…И пошел от меня прочь, в публичный дом должно быть
Илья Ильф и Евгений Петров
Не задумывайтесь. Молчите. И не забывайте надувать щеки.
Остап со вчерашнего дня еще ничего не ел. Поэтому красноречие его было необыкновенно.
Искусство сумасшедших, пещерная живопись или рисунок, сделанный хвостом непокорного мула, по сравнению с транспарантом Остапа казались музейными ценностями.
Воздух чист, и в голову лезут умные мысли!
Остап вытер свой благородный лоб. Ему хотелось есть до такой степени, что он охотно съел бы зажаренного шахматного коня.
… дышите глубже - вы взволнованы!
Был воскресный вечер. Все было чисто и умыто. Даже Машук, поросший кустами и рощицами, казалось, был тщательно расчесан и струил запах горного вежеталя.
Белые штаны самого разнообразного свойства мелькали по игрушечному перрону: штаны из рогожки, чертовой кожи, коломянки, парусины и нежной фланели. Здесь ходили в сандалиях и рубашечках «апаш». Концессионеры в тяжелых грязных сапожищах, тяжелых пыльных брюках, горячих жилетах и раскаленных пиджаках чувствовали себя чужими. Среди всего многообразия веселеньких ситчиков, которыми щеголяли курортные девицы, самым светлейшим и самым элегантным был костюм начальницы станции. На удивление всем приезжим, начальником станции была женщина. Рыжие кудри вырывались из-под красной фуражки с двумя серебряными галунами на околыше. Она носила белый форменный китель и белую юбку.
Налюбовавшись начальницей, прочитав свеженаклеенную афишу о гастролях в Пятигорске театра Колумба и выпив два пятикопеечных стакана нарзану, путешественники проникли в город на трамвае линии «Вокзал - Цветник». За вход в «Цветник» с них взяли десять копеек.
В «Цветнике» было много музыки, много веселых людей и очень мало цветов. В белой раковине симфонический оркестр исполнял «Пляску комаров». В Лермонтовской галерее продавали нарзан. Нарзаном торговали в киосках и вразнос.
Никому не было дела до двух грязных искателей бриллиантов.
Эх, Киса, - сказал Остап, - мы чужие на этом празднике жизни. Первую ночь на курорте концессионеры провели у нарзанного источника.
Только здесь, в Пятигорске, когда театр Колумба ставил третий раз перед изумленными горожанами свою «Женитьбу», компаньоны поняли всю трудность погони за сокровищами. Проникнуть в театр, как они предполагали, было невозможно. За кулисами ночевали Галкин, Палкин, Малкин, Чалкин и Залкинд, марочная диета которых не позволяла им жить в гостинице. Так проходили дни, и друзья выбивались из сил, ночуя у места дуэли Лермонтова и прокармливаясь переноской багажа туристов-середнячков.
На шестой день Остапу удалось свести знакомство с монтером Мечниковым, заведующим гидропрессом. К этому времени Мечников, из-за отсутствия денег каждодневно похмелявшийся нарзаном из источника, пришел в ужасное состояние и, по наблюдению Остапа, продавал на рынке кое-какие предметы из театрального реквизита. Окончательная договоренность была достигнута на утреннем возлиянии у источника. Монтер Мечников называл Остапа дусей и соглашался.
Можно, - говорил он, - это всегда можно, дуся. С нашим удовольствием, дуся. Остап сразу же понял, что монтер великий дока.
Договаривающиеся стороны заглядывали друг другу в глаза, обнимались, хлопали друг друга по спине и вежливо смеялись.
Ну! - сказал Остап. - За все дело десятку!
Дуся! - удивился монтер. - Вы меня озлобляете. Я человек, измученный нарзаном.
Сколько же вы хотели?
Положите полста. Ведь имущество-то казенное. Я человек измученный.
Хорошо! Берите двадцать! Согласны? Ну, по глазам вижу, что согласны.
Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон.
Хорошо излагает, собака, - шепнул Остап на ухо Ипполиту Матвеевичу. - Учитесь.
Когда же вы стулья принесете?
Стулья против денег.
Это можно, - сказал Остап, не думая.
Деньги вперед, - заявил монтер, - утром деньги - вечером стулья, или вечером деньги, а на другой день утром - стулья.
А может быть, сегодня стулья, а завтра деньги? - пытал Остап.
Я же, дуся, человек измученный. Такие условия душа не принимает!
Но ведь я, - сказал Остап, - только завтра получу деньги по телеграфу.
Тогда и разговаривать будем, - заключил упрямый монтер, - а пока, дуся, счастливо оставаться у источника. А я пошел. У меня с прессом работы много. Симбиевич за глотку берет. Сил не хватает. А одним нарзаном разве проживешь?
И Мечников, великолепно освещенный солнцем, удалился. Остап строго посмотрел на Ипполита Матвеевича.
Время, - сказал он, - которое мы имеем, - это деньги, которых мы не имеем. Киса, мы должны делать карьеру. Сто пятьдесят тысяч рублей и ноль ноль копеек лежат перед нами. Нужно только двадцать рублей, чтобы сокровище стало нашим. Тут не надо брезговать никакими средствами. Пан или пропал. Я выбираю пана, хотя он и явный поляк.
Остап задумчиво обошел кругом Ипполита Матвеевича.
Снимите пиджак, предводитель, поживее, - сказал он неожиданно.
Остап принял из рук удивленного Ипполита Матвеевича пиджак, бросил его наземь и принялся топтать пыльными штиблетами.
Что вы делаете? - завопил Воробьянинов. - Этот пиджак я ношу уже пятнадцать лет, и он все как новый!
Не волнуйтесь! Он скоро не будет как новый! Дайте шляпу! Теперь посыпьте брюки пылью и оросите их нарзаном. Живо!
Ипполит Матвеевич через несколько минут стал грязным до отвращения.
Теперь вы дозрели и приобрели полную возможность зарабатывать деньги честным трудом.
Что же я должен делать? - слезливо спросил Воробьянинов.
Французский язык знаете, надеюсь?
Очень плохо. В пределах гимназического курса.
Гм... Придется орудовать в этих пределах. Сможете ли вы сказать по-французски следующую фразу: «Господа, я не ел шесть дней»?
Мосье, - начал Ипполит Матвеевич, запинаясь, - мосье, гм, гм... же не, что ли, же не манж па... шесть, как оно, ен, де, труа, катр, сенк, сис... сис... жур. Значит - же не манж па сис жур!
Ну и произношение у вас, Киса! Впрочем, что от нищего требовать. Конечно, нищий в европейской России говорит по-французски хуже, чем Мильеран. Ну, Кисуля, а в каких пределах вы знаете немецкий язык?
Зачем мне это все? - воскликнул Ипполит Матвеевич.
Затем, - сказал Остап веско, - что вы сейчас пойдете к «Цветнику», станете в тени и будете на французском, немецком и русском языках просить подаяние, упирая на то, что вы бывший член Государственной думы от кадетской фракции. Весь чистый сбор поступит монтеру Мечникову. Поняли?
Ипполит Матвеевич мигом преобразился. Грудь его выгнулась, как Дворцовый мост в Ленинграде, глаза метнули огонь, и из ноздрей, как показалось Остапу, повалил густой дым. Усы медленно стали приподниматься.
Ай-яй-яй, - сказал великий комбинатор, ничуть не испугавшись. - Посмотрите на него. Не человек, а какой-то конек-горбунок.
Никогда, - принялся вдруг чревовещать Ипполит Матвеевич, - никогда Воробьянинов не протягивал руку...
Так протянете ноги, старый дуралей! - закричал Остап. - Вы не протягивали руки?
Не протягивал.
Как вам понравится этот альфонсизм? Три месяца живет на мой счет! Три месяца я кормлю его, пою и воспитываю, и этот альфонс становится теперь в третью позицию и заявляет, что он... Ну! Довольно, товарищ! Одно из двух: или вы сейчас же отправитесь к «Цветнику» и приносите к вечеру десять рублей, или я вас автоматически исключаю из числа пайщиков-концессионеров. Считаю до пяти. Да или нет? Раз...
Да, - пробормотал предводитель.
В таком случае повторите заклинание.
Месье, же не манж па сис жур. Гебен мир зи битте этвас копек ауф дем штюк брод. Подайте что-нибудь бывшему депутату Государственной думы.
Еще раз. Жалостнее. Ипполит Матвеевич повторил.
Ну, хорошо. У вас талант к нищенству заложен с детства. Идите. Свидание у источника в полночь. Это, имейте в виду, не для романтики, а просто вечером больше подают.
А вы, - спросил Ипполит Матвеевич, - куда пойдете?
Обо мне не беспокойтесь. Я действую, как всегда, в самом трудном месте. Друзья разошлись.
Остап сбегал в писчебумажную лавчонку, купил там на последний гривенник квитанционную книжку и около часу сидел на каменной тумбе, перенумеровывая квитанции и расписываясь на каждой из них.
Прежде всего - система, - бормотал он, - каждая общественная копейка должна быть учтена. Великий комбинатор двинулся стрелковым шагом по горной дороге, ведущей вокруг Машука к месту дуэли Лермонтова с Мартыновым. Мимо санаториев и домов отдыха, обгоняемый автобусами и пароконными экипажами, Остап вышел к Провалу.
Небольшая, высеченная в скале галерея вела в конусообразный (конусом кверху) провал. Галерея кончалась балкончиком, стоя на котором можно было увидеть на дне провала небольшую лужицу малахитовой зловонной жидкости. Этот Провал считается достопримечательностью Пятигорска, и поэтому за день его посещает немалое число экскурсий и туристов-одиночек.
Остап сразу же выяснил, что Провал для человека, лишенного предрассудков, может явиться доходной статьей.
«Удивительное дело, - размышлял Остап, - как город не догадался до сих пор брать гривенники за вход в Провал. Это, кажется, единственное, куда пятигорцы пускают туристов без денег. Я уничтожу это позорное пятно на репутации города, я исправлю досадное упущение».
И Остап поступил так, как подсказывали ему разум, здоровый инстинкт и создавшаяся ситуация.
Он остановился у входа в Провал и, трепля в руках квитанционную книжку, время от времени вскрикивал:
Приобретайте билеты, граждане. Десять копеек! Дети и красноармейцы бесплатно! Студентам - пять копеек! Не членам профсоюза - тридцать копеек.
Остап бил наверняка. Пятигорцы в Провал не ходили, а с советского туриста содрать десять копеек за вход «куда-то» не представляло ни малейшего труда. Часам к пяти набралось уже рублей шесть. Помогли не члены союза, которых в Пятигорске было множество. Все доверчиво отдавали свои гривенники, и один румяный турист, завидя Остапа, сказал жене торжествующе:
Видишь, Танюша, что я тебе вчера говорил? А ты говорила, что за вход в Провал платить не нужно. Не может этого быть! Правда, товарищ?
Совершеннейшая правда, - подтвердил Остап, - этого быть не может, чтоб не брать за вход. Членам союза - десять копеек. Дети и красноармейцы бесплатно. Студентам - пять копеек и не членам профсоюза - тридцать копеек.
Перед вечером к Провалу подъехала на двух линейках экскурсия харьковских милиционеров. Остап испугался и хотел было притвориться невинным туристом, но милиционеры так робко столпились вокруг великого комбинатора, что пути к отступлению не было. Поэтому Остап закричал довольно твердым голосом:
Членам союза - десять копеек, но так как представители милиции могут быть приравнены к студентам и детям, то с них по пять копеек.
Милиционеры заплатили, деликатно осведомившись, с какой целью взимаются пятаки.
С целью капитального ремонта Провала, - дерзко ответил Остап, - чтоб не слишком проваливался.
В то время как великий комбинатор ловко торговал видом на малахитовую лужу, Ипполит Матвеевич, сгорбясь и погрязая в стыде, стоял под акацией и, не глядя на гуляющих, жевал три врученные ему фразы:
- Месье, же не манж... Гебен зи мир битте... Подайте что-нибудь депутату Государственной думы... Подавали не то чтоб мало, но как-то невесело. Однако, играя на чисто парижском произношении слова «манж» и волнуя души бедственным положением бывшего члена Госдумы, удалось нахватать медяков рубля на три.
Под ногами гуляющих трещал гравий. Оркестр с небольшими перерывами исполнял Штрауса, Брамса и Грига. Светлая толпа, лепеча, катилась мимо старого предводителя и возвращалась вспять. Тень Лермонтова незримо витала над гражданами, вкушавшими на веранде буфета мацони. Пахло одеколоном и нарзанными газами.
Подайте бывшему члену Государственной думы! - бормотал предводитель.
Скажите, вы в самом деле были членом Государственной думы? - раздалось над ухом Ипполита Матвеевича. - И вы действительно ходили на заседания? Ах! Ах! Высокий класс!
Ипполит Матвеевич поднял лицо и обмер. Перед ним прыгал, как воробушек, толстенький Авессалом Владимирович Изнуренков. Он сменил коричневатый лодзинский костюм на белый пиджак и серые панталоны с игривой искоркой. Он был необычайно оживлен и иной раз подскакивал вершков на пять от земли. Ипполита Матвеевича Изнуренков не узнал и продолжал засыпать его вопросами:
Скажите, вы в самом деле видели Родзянко? Пуришкевич в самом деле был лысый? Ах! Ах! Какая тема! Высокий класс!
Продолжая вертеться, Изнуренков сунул растерявшемуся предводителю три рубля и убежал. Но долго еще в «Цветнике» мелькали его толстенькие ляжки и чуть ли не с деревьев сыпалось:
Ах! Ах! Не пой, красавица, при мне ты песни Грузии печальной! Ах! Ах! Напоминают мне оне иную жизнь и берег дальний!.. Ах! Ах! А по утру она вновь улыбалась!.. Высокий класс!..
Ипполит Матвеевич продолжал стоять, обратив глаза к земле. И напрасно так стоял он. Он не видел многого.
В чудном мраке пятигорской ночи по аллеям парка гуляла Эллочка Щукина, волоча за собой покорного, примирившегося с нею Эрнеста Павловича. Поездка на Кислые воды была последним аккордом в тяжелой борьбе с дочкой Вандербильда. Гордая американка недавно с развлекательной целью выехала в собственной яхте на Сандвичевы острова.
Хо-хо! - раздавалось в ночной тиши. - Знаменито, Эрнестуля! Кр-р-расота!
В буфете, освещенном многими лампами, сидел голубой воришка Альхен со своей супругой Сашхен. Щеки ее по-прежнему были украшены николаевскими полубакенбардами. Альхен застенчиво ел шашлык по-карски, запивая его кахетинским № 2, а Сашхен, поглаживая бакенбарды, ждала заказанной осетрины.
После ликвидации второго дома Собеса (было продано все, включая даже туальденоровый колпак повара и лозунг: «Тщательно прожевывая пищу, ты помогаешь обществу») Альхен решил отдохнуть и поразвлечься. Сама судьба хранила этого сытого жулика. Он собирался в этот день поехать в Провал, но не успел. Это спасло его. Остап выдоил бы из робкого завхоза никак не меньше тридцати рублей.
Ипполит Матвеевич побрел к источнику только тогда, когда музыканты складывали свои пюпитры, праздничная публика расходилась и только влюбленные парочки усиленно дышали в тощих аллейках «Цветника».
Сколько насбирали? - спросил Остап, когда согбенная фигура предводителя появилась у источника.
Семь рублей двадцать девять копеек. Три рубля бумажкой. Остальные - медь и немного серебра.
Для первой гастроли дивно! Ставка ответственного работника! Вы меня умиляете, Киса! Но какой дурак дал вам три рубля, хотел бы я знать? Может быть, вы сдачи давали?
Изнуренков дал.
Да не может быть! Авессалом? Ишь ты - шарик! Куда закатился! Вы с ним говорили? Ах, он вас не узнал!..
Расспрашивал о Государственной думе! Смеялся!
Вот видите, предводитель, нищим быть не так-то уж плохо, особенно при умеренном образовании и слабой постановке голоса!.. А вы еще кобенились, лорда хранителя печати ломали! Ну, Кисочка, и я провел время не даром. Пятнадцать рублей, как одна копейка. Итого - хватит!
На другое утро монтер получил деньги и вечером притащил два стула. Третий стул, по его словам, взять было никак невозможно. На нем звуковое оформление играло в карты.
Для большей безопасности вскрытия друзья забрались почти на самую вершину Машука.
Внизу прочными недвижимыми огнями светился Пятигорск. Пониже Пятигорска плохонькие огоньки обозначали станицу Горячеводскую. На горизонте двумя параллельными пунктирными линиями высовывался из-за горы Кисловодск.
Остап глянул в звездное небо и вынул из кармана известные уже плоскогубцы.
Что вы мне морочите голову с вашей ладьёй? Если сдаётесь, то так и говорите!
- Позвольте, товарищи, у меня все ходы записаны!
- Контора пишет, - сказал Остап.
- Это возмутительно! - заорал одноглазый. - Отдайте мою ладью.
- Сдавайтесь, сдавайтесь, что это за кошки-мышки такие!
- Отдайте ладью!
С этими словами гроссмейстер, поняв, что промедление смерти подобно, зачерпнул в горсть несколько фигур и швырнул их в голову одноглазого противника.
- Товарищи! - заверещал одноглазый. - Смотрите все! Любителя бьют!
Это был стул, вскрытый на "Скрябине" и теперь медленно направляющийся в Каспийское море.
- Здорово, приятель! - крикнул Остап. - Давненько не виделись! Знаете, Воробьянинов, этот стул напоминает мне нашу жизнь. Мы тоже плывём по течению. Нас топят, мы выплываем, хотя, кажется, никого этим не радуем. Нас никто не любит, если не считать Уголовного розыска, который тоже нас не любит. Никому до нас нет дела.
В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошёл молодой человек лет двадцати восьми. За ним бежал беспризорный.
- Дядя, - весело кричал он, - дай десять копеек!
Молодой человек вынул из кармана нагретое яблоко и подал его беспризорному, но тот не отставал. Тогда пешеход остановился, иронически посмотрел на мальчика и тихо сказал:
- Может быть, тебе дать ещё ключ от квартиры, где деньги лежат?
Зарвавшийся беспризорный понял всю беспочвенность своих претензий и отстал.
Вы довольно пошлый человек, - возражал Бендер, - вы любите деньги больше, чем надо.
- А вы не любите денег? - взвыл Ипполит Матвеевич голосом флейты.
- Не люблю.
- Зачем же вам шестьдесят тысяч?
- Из принципа!
Ипполит Матвеевич только дух перевёл.
- Ну что, тронулся лёд? - добивал Остап. Воробьянинов запыхтел и покорно сказал:
- Тронулся.
- Ну, по рукам, уездный предводитель команчей! Лёд тронулся! Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!
Слабое женское сословие, густо облепившее подоконники, очень негодовало на дворника, но от окон не отходило.
Деньги вперёд, - заявил монтёр, - утром - деньги, вечером - стулья или вечером - деньги, а на другой день утром - стулья.
- А может быть, сегодня - стулья, а завтра - деньги? - пытал Остап.
- Я же, дуся, человек измученный. Такие условия душа не принимает.
Согласны? Ну, по глазам вижу, что согласны.
- Согласие есть продукт при полном непротивлении сторон.
- Хорошо излагает, собака, - шепнул Остап на ухо Ипполиту Матвеевичу, - учитесь.
Бендер выдал мальчику честно заработанный рубль.
- Прибавить надо, - сказал мальчик по-извозчичьи.
- От мёртвого осла уши. Получишь у Пушкина.
Жизнь! - сказал Остап. - Жертва! Что вы знаете о жизни и о жертвах? Вы думаете, что, если вас выселили из особняка, вы знаете жизнь? И если у вас реквизировали поддельную китайскую вазу, то это жертва? Жизнь, господа присяжные заседатели, это сложная штука, но, господа присяжные заседатели, эта сложная штука открывается просто, как ящик. Надо только уметь его открыть. Кто не может открыть, тот пропадает.
В таком случае простите, - сказал Воробьянинов в нос. - У меня есть все основания думать, что я и один справлюсь со своим делом.
- Ага! В таком случае, простите, - возразил великолепный Остап, - у меня есть не меньше основания, как говорил Энди Таккер, предполагать, что и я один могу справиться с вашим делом.
Вы верный друг отечества! - торжественно сказал Остап, запивая пахучий шашлык сладеньким кипиани. - Пятьсот рублей могут спасти гиганта мысли.
- Скажите, - спросил Кислярский жалобно, - а двести рублей не могут спасти гиганта мысли?
Остап не выдержал и под столом восторженно пнул Ипполита Матвеевича ногой.
- Я думаю, - сказал Ипполит Матвеевич, - что торг здесь неуместен!
Он сейчас же получил пинок в ляжку, что означало:
"Браво, Киса, браво, что значит школа!"
Стой! - загремел Остап. - Стой, тебе говорю!
Но это придало только новые силы изнемогшему было отцу Фёдору. Он взвился и в несколько скачков очутился сажен на десять выше самой высокой надписи.
- Отдай колбасу! - взывал Остап. - Отдай колбасу, дурак! Я всё прощу!
Остап принял из рук удивлённого Ипполита Матвеевича пиджак, бросил его наземь и принялся топтать пыльными штиблетами.
- Что вы делаете? - завопил Воробьянинов. - Этот пиджак я ношу уже пятнадцать лет, и он всё как новый!
- Не волнуйтесь! Он скоро не будет как новый!
Человек, лишённый матраца, жалок. Он не существует. Он не платит налогов, не имеет жены, знакомые не дают ему взаймы денег "до среды", шофёры такси посылают ему вдогонку оскорбительные слова, девушки смеются над ним: они не любят идеалистов.
Рядом сидело такое небесное создание, что Остап сразу омрачился. Такие девушки никогда не бывают деловыми знакомыми - для этого у них слишком голубые глаза и чистая шея. Это любовницы или, ещё хуже, это жёны - и жёны любимые. И действительно, Коля называл создание Лизой, говорил ей "ты" и показывал ей рожки.
Остап продолжал измываться:
- Как же насчёт штанов, многоуважаемый служитель культа? Берёте? Есть ещё от жилетки рукава, круг от бублика и мёртвого осла уши. Оптом всю партию - дешевле будет. И в стульях они не лежат, искать не надо! А?!
Дверь за служителем культа закрылась.
Удовлетворённый Остап, хлопая шнурками по ковру, медленно пошёл назад. Когда его массивная фигура отдалилась достаточно далеко, отец Фёдор быстро высунул голову за дверь и с долго сдерживаемым негодованием пискнул:
- Сам ты дурак!
- Что? - крикнул Остап, бросаясь обратно, но дверь была уже заперта, и только щёлкнул замок.
Остап наклонился к замочной скважине, приставил ко рту ладонь трубой и внятно сказал:
- Почём опиум для народа?
За дверью молчали.
- Папаша,... →→→
Носит людей по стране. Один за десять тысяч километров от места службы находит себе сияющую невесту. Другой в погоне за сокровищами бросает почтово-телеграфное отделение и, как школьник, бежит на Алдан. А третий так и сидит себе дома, любовно поглаживая созревшую грыжу и читая сочинения графа Салиаса, купленные вместо рубля за пять копеек.
