Мать императора каракаллы 5 букв. Император Каракалла: зарисовка памяти

186- 217 гг.) - римский император с 211 г., из династии Северов. Политика давления на сенат, казни знати, избиение жителей Александрии, противившихся дополнительному набору в армию, вызывали недовольство и привели к убийству Каракаллы заговорщиками.

Отличное определение

Неполное определение ↓

КАРАКАЛЛА

211 - 217 гг. Каракалла (правильнее -Каракалл) (211-17 гг.) -это прозвище старшего сына Септимия Севера, происходящее от названия долгополого галльского одеяния, которое он ввел в моду в Риме. При рождении (в 198 г.) его назвали Юлием Бассианом в честь отца его матери, Юлии Домны. В 195 г. отец объявил его Цезарем и нарек Марком Аврелием Антонином. Он получил титул Августа в 198 г., а в 208 г. отправился вместе с семьей в Британию, поскольку из-за болезни отца лично возглавлял последнюю кампанию в Каледонии, где постарался создать себе доброе имя среди солдат. В 211 г., после смерти Севера, Каракалла и Гета унаследовали трон как соправители, согласно прецеденту полувековой давности, созданному Марком Аврелием и Луцием Вером. Завершив кампанию в Британии -причем куда более успешно, чем полагали их критики -оба правителя возвратились в Рим. Однако они сильно недолюбливали друг друга, а попытки Домны примирить их были безуспешными. Вскоре Каракалла убил Гету. Это убийство, однако, не встретило одобрения среди преторианцев, поскольку некоторые из них помнили, что клялись в верности обоим императорам. Поначалу они проявляли признаки серьезного сопротивления. Но затем, как указывает бывший в то время старшим сенатором Дион Кассий, Каракалла обратился к ним с энергичными уверениями: «Радуйтесь, соратники, ибо теперь я в состоянии оказать вам почести! Я -один из вас, потому что лишь ради вас хочу я жить, с тем чтобы даровать вам множество благ. Все сокровищницы -ваши. Я обещаю жить с вами, сколько возможно, если нет -то по меньшей мере умереть с вами. Ибо я не боюсь смерти и желал бы кончить свои дни на поле боя. Только там пристало умереть мужчине, нигде больше!» Но Каракалла понимал, что материальные выгоды для преторианцев важнее зажигательных речей, и выплатил им вознаграждение по 2500 денариев каждому, а также на пятьдесят процентов увеличил их довольствие. Кроме того, он поднял плату легионерам с 500 денариев, установленных его отцом, до 675 или 750 и в тех же пропорциях -остальным войскам. Поскольку в те годы инфляция быстро превращала эти суммы в мелкие деньги на карманные расходы, он распорядился постоянно увеличивать размеры солдатских продуктовых пайков. Одновременно произошли значительные изменения в высшем военном руководстве вследствие устранения военачальников, поддерживавших Гету или старавшихся остаться в стороне. В числе жертв оказался префект претория Папиниан. Тайную полицию и курьерскую связь возглавили Ульпий Юлиан и Юлиан Нестор. Каракалла также ввел положение, согласно которому ни одна из провинций не имела права формировать войска численностью более двух легионов, то есть наместники не могли располагать военной мощью, достаточной для восстания угрожающих масштабов. Двадцать четыре легиона были распределены между двенадцатью провинциями, а остальные девять легионов (один из них в Италии) -по одному в разные пункты Империи. В 213 г. император отправился в Германию, где крупный племенной союз алеманнов (именно в то время он впервые упомянут в числе врагов Рима), создал серьезную угрозу Десятинным полям, расположенным между верховьями Рейна и Данувия. Каракалла победил алеманнов в битве на Майне, хотя его критики заявляли, что он попросту откупился (и он действительно проводил политику обеспечения мира за счет подачек). Такую практику в Риме принято было осуждать, но она обошлась дешевле затрат на войну и на два десятилетия отсрочила набеги германцев. Немаловажную роль играл и психологический фактор: Каракалла был императором нового типа и не испытывал ненависти к германцам, проявляя к ним некую симпатию, и даже в подражание германцам носил светлый парик. Приверженность Каракаллы этому неримскому стилю (как и длинные галльские плащи, по названию которых он получил свое прозвище) была лишь внешним проявлением широко распространившегося обычая того времени, а именно - резкого падения престижа всего римского и италийского. Оно нашло отражение в самом известном юридическом законоположении древности, названном по имени императора Конституцией Антонина. Этот эдикт наделял все население Империи, за исключением рабов, статусом римских граждан, который до той поры оставался привилегией жителей Италии и относительно малочисленной элиты провинций. Что касается армии, то данное законоуложение ликвидировало традиционное различие между гражданами-легионерами и лишенными гражданства солдатами вспомогательных войск, установив тем самым принцип равенства и единообразия, хотя падение престижа легионов затруднило привлечение к военной службе честолюбивых мужчин. Главной же была выгода финансовая, так как указ привел к увеличению числа людей, обязанных платить непрямые налоги на наследство и за освобождение рабов -эти выплаты производили только римские граждане. Вообще состояние финансов доставляло Каракалле постоянное беспокойство (чтобы извлечь некоторую выгоду, он приступил к выпуску монет пониженного качества, так называемых антонианов, которые были в полтора раза тяжелее динариев и имели при этом двукратную номинальную стоимость). Что касается различий между гражданами и не-гражданами, то к тому времени они уже стали стираться, и законоведы предпочитали делить население на два основных социальных класса: знать и простонародье. Таким образом, при всем значении законоположения Каракаллы следует помнить, что он стал еще и важнейшим шагом в процессе устранения привилегий гражданства. В материальном плане уравнение в правах выразилось, например, в возведении для населения огромных бань в Риме, которые были названы именем Каракаллы, хотя начали строиться еще при Севере. Окруженное сплошными садами с гимнастическими площадками под открытым небом и произведениями искусства, главное здание бань Каракаллы, оборудованное гидравлическими, нагревательными и дренажными устройствами, было рассчитано на тысячу шестьсот купальщиков. Центральная часть представляла собой зал с плавательным бассейном под высоким бетонным сводом, державшимся на четырех огромных столбах из того же материала. Сам зал был столь велик (56 на 24 метра), что люди на его просторах казались карликами -начиналась новая эпоха, когда каждый стал равным среди массы равных. Каракалла мыслил глобальными категориями. Судя по произведениям скульпторов, создававших его бюсты в стиле барокко, он предпочитал видеть себя в образе Бога-Солнца или Александра Великого, покорившего весь мир и подарившего ему всеобщее гражданство. Соответственно он строил планы о покорении Парфии, что не удалось даже Траяну. В 214 г. Каракалла собрал на Данувии огромную армию для восточного похода, включая шестьдесят тысяч человек в составе фаланг, экипированных подобно македонцам прежних времен. В следующем году император вторгся на территорию Парфии и успешно расширил границы провинции Месопотамии, однако попытка покорить Армению оказалась бесплодной. В 216 г. Каракалла начал поход в Мидию, но вынужден был вернуться к месопотамским рубежам. В это время преторианский сопрефект Макрин, в ведении которого находилась императорская переписка, из писем своего господина понял, что его собственная жизнь оказалась под угрозой. Поэтому когда Каракалла во время поездки верхом из Эдессы в Карры (он хотел посетить расположенный в этом городе храм бога Луны) спешился, чтобы облегчиться, один из солдат по приказу Макрина ударил его кинжалом, а офицеры стражи докончили дело. Дион Кассий отмечал, что отношение сенаторов к Каракалле было чрезвычайно критическим. Император был хитер, сообразителен и не останавливался перед применением насилия, унаследовав эти качества от своего отца. Его увлекали физические упражнения: он любил скачки на лошадях, плавание и получал удовольствие от кровопролитных состязаний. Каракалла имел обыкновение без раздумий говорить все, что приходило ему в голову, не спрашивая советов или мнения знатоков. Дион Кассий полагал, что у Каракаллы было больное тело и помутненный рассудок.

И провозгласили (211 г. н. э.) императорами обоих его сыновей – Каракаллу и Гету, хотя Каракалла (211-217) требовал, чтобы сан этот был признан за ним одним. Братья отправились в Рим присутствовать при похоронах и апофеозе отца и принять поздравления сената и народа. Уже на пути, в Галлии, потом в Италии, ссоры между ними были так сильны, что они принимали всяческие предосторожности друг против друга. В Риме Каракалла и Гета поселились в разных половинах огромного дворца, заделали или заперли все ходы из одной половины в другую: выходя из дворца, каждый окружал себя многочисленными телохранителями. Некоторые советовали им разделить между собою империю, так чтобы один взял себе Восток, a другой – Запад, но римский народ был еще слишком горд, чтобы допустить раздел империи; не желал этого и Каракалла, думавший завладеть всем один.

Каракалла и Гета. Художник Л. Альма-Тадема, 1907

В ссорах между братьями прошел год. Каракалла решил убить брата. По просьбе матери, Юлии Домны , глубоко опечаленной ссорой между сыновьями, он согласился на свидание с братом в её комнатах, обещаясь примириться с ним. Но во время свидания вооруженные люди, спрятанные Каракаллой в соседней комнате, бросились на Гету. Он подбежал к матери, она обняла его, чтобы защитить. Убийцы остановились, но Каракалла ободрил их, помог им, и Гета был убит в объятиях матери (27 февраля 212). Каракалла поспешил в преторианский стан, сильно тревожась мыслью о том, как примут его преторианцы, уважавшие волю его отца и любившие простого, прямодушного Гету больше, нежели его, хитрого, коварного человека. Он стал говорить им, что он лишь оборонялся от Геты, который хотел убить его. Преторианцы слушали мрачные, с ропотом негодования, но Каракалла обещал им огромные подарки, роздал им все громадное количество денег, собранное в казне Септимием Севером, и убедил их этим в правоте своего дела. Когда преторианцы одобрили убийство, то и сенат выразил свою преданность Каракалле – он достиг своей цели, стал императором один. Предложение воздать божеские почести убитому Гете он принял охотно, и говорят, что он выразил свое согласие каламбуром, в котором была игра созвучием слов divus (божественный) и vivus (живой): sit divus, dum non sit vivus (пусть будет богом, лишь бы не быть ему живому).

Оставшись один императором, Каракалла дал полную волю своей свирепости. Он хотел истребить всех, имевших расположение к убитому брату, всех в ком предполагал сожаление о нем. Он казнил всех друзей Геты, слуг его, отпущенников его; жалеть о Гете было преступлением. Мать Геты Юлия Домна должна была скрывать свои слезы, принимать с улыбающимся лицом убийцу; её друг Фадилла, дочь императора Марка Аврелия , уважаемая всеми, была убита за то, что жалела о Гете. Говорят, что 20,000 человек – и мужчин, и женщин – были казнены за расположение к нему. Гельвий Пертинакс, сын императора Пертинакса , поплатился жизнью за то, что сказал, что Каракалла может к другим своим титулам прибавить «Гетский» Geticus (это каламбур; «победитель гетов, убийца Геты»).

Император Каракалла. Античный бюст

Из множества жертв тиранства императора Каракаллы общество особенно сожалело о великом юристе Папиниане , который был преторианским префектом в последние семь лет царствования Септимия Севера и, по возможности, удерживал его от жестокости и произвола. Север, умирая, просил Папиниана заботиться о том, чтобы сыновья его жили в согласии между собой, и охранить их обоих. Каракалла потребовал теперь от Папиниана, чтоб он написал речь в оправдание убийства Геты. Папиниан отказался, отвечая на его требование словами: «легче совершить, чем оправдать братоубийство». Каракалла велел убить его. Среди интриг двора Папиниан, деловой человек, юрист, сохранил себя чистым от злоупотреблений своими техническими знаниями, и бестрепетно обрек себя на смерть своим отказом. Это, говорит Гиббон , озаряет его память славой более блестящей, чем его юридическая знаменитость и его многочисленные юридические сочинения, превосходные по силе ума и изяществу формы, знаменитые его «Вопросы и ответы» (Quaestiones et responsa).

Казни императора Каракаллы не ограничивались Римом; жертвами их были не одни только друзья Геты; истребив всех, кого считал сожалевшими о Гете, Каракалла стал убивать сенаторов и всадников, считавшихся друзьями свободы, или просто возбуждавших его алчность своим богатством, которое конфисковал он, казнив их. Залив Рим кровью, он распространил свою свирепость на провинции; аренами его тиранства в особенности были богатые, роскошные города Востока. Он ненавидел свою жену Плавтиллу, по ненависти к её отцу Плавциану; она и её брат были сосланы на остров Липару и убиты там. Некоторые из древних писателей говорят, что, убив Плавтиллу, Каракалла женился на своей матери Юлии Домне, которая, хотя была теперь уже в пожилых летах, все еще оставалась красавицей, и сама позаботилась возбудить кокетливыми нарядами чувственное влечение в своем пасынке.

Юлия Домна, мать Каракаллы. Античный бюст из Мюнхенской глиптотеки

Внутреннее правление Каракаллы

Через год после убийства Геты император Каракалла уехал из Рима и уже не возвратился туда. Говорят, что отец, умирая, дал ему совет «заботиться об упрочении любви войска и считать за ничто всех остальных подданных»; сын усердно следовал этому совету. Заботы Септимия Севера об упрочении преданности войска императору были уже великим бедствием для государства. Они портили и само войско, которое было избаловано милостями императора; при Каракалле дело стало еще хуже. Своей безрассудной снисходительностью он так избаловал войско, что дисциплина упала; безграничная расточительность на награды воинам, увеличение жалованья, подарки им истощали казну, принуждали Каракаллу разорять государство налогами и грабежами. Он увеличил прежние налоги; между прочим, пошлину с наследств, с передачи имущества в подарок и с актов об отпуске рабов на волю, ввел новые налоги, принуждал города делать взносы, называвшиеся добровольными подарками.

Рассказы древних писателей наполнены известиями о свирепости играбительстве императора Каракаллы. Но некоторые его распоряжения показывают, что при всей своей порочности и жестокости он имел правительственные таланты. Так, например, он довершил начатое Адрианом и Севером объединение государства изданием (212 г.) закона, предоставившего права гражданства всему свободному населению империи, а не только одним италикам, как раньше. Главным мотивом этого важного постановления был,по всей вероятности, расчет денежной выгоды: получив право римского гражданства, жители провинций подверглись платежу тех налогов, которые были взимаемы только с римских граждан; это были пошлины с наследств, получаемых по завещаниям ли, или по праву родства, без завещаний. Но, по каким бы мотивам ни был издан этот закон, он имел величайшую политическую важность: он открыл всем свободным людям громадной империи доступ ко всем должностям в ней, и только с этого времени получили равноправность с римлянами все народы империи; только теперь она стала объединенным государством. Правда и то, что люди всех народностей, уравненные в правах, одинаково страдали от алчности Каракаллы, принужденного добывать всяческими средствами деньги на содержание войска и подарки воинам. Впрочем, он расточительно тратил деньги не на одно войско, a также и на громадные постройки. В южной части Рима он построил колоссальные термы (бани) Каракаллы: развалины этих громадных зал и бесчисленных комнат еще остаются памятником его расточительности.

Руины терм Каракаллы в Риме

Личный характер Каракаллы

Император Каракалла любил только военное общество; он разделял грубые вкусы простых воинов. Он никогда не имел склонности к образованию. Отец дал ему превосходных учителей, но Каракалла учился плохо и не приобрел из их уроков ничего, кроме некоторого искусства говорить речи. Однако он с детства он ревностно занимался физическими упражнениями и, одаренный от природы большой силой, стал отличным наездником, охотником, гребцом, превосходно плавал. Каракалла разделял в походах все труды и лишения простых воинов: ходил пешком, неся на себе оружие и всю амуницию, исполнял в стане все обязанности простого воина обедал вместе с рядовыми и веселился заодно с ними подобно грубым простолюдинам, он страстно любил смотреть на гладиаторский бой, на битвы с хищными зверями в амфитеатре, на скачки колесниц в цирке.

Каракалла любил войну, хотел во всем подражать Александру Македонскому , но, не имея политического образования, не мог найти разумной цели для военных действий, тратил время и силу войска на бессмысленные военные дела. На Дунае уже начиналось то передвижение народов, которым была впоследствии разрушена римская империя. Каракалла не сумел сделать там ничего, кроме того, что вероломно напал на алеманнов ; он без надобности бился в Месопотамии с парфянами , заискивал расположение воинов приятельским обращением с ними в стане и походах, отводил войска на квартиры в богатые города Востока, пьянствовал и развратничал там вместе с воинами; они изнеживались на этих роскошных квартирах, утрачивали воинственность, привыкали пренебрегать дисциплиной.

Монета императора Каракаллы (ауреус)

Но Каракалле казалось, что он успешно подражает своему кумиру, Александру Великому. Император принял имя Александра и атрибуты, с которыми изображался Александр, сформировал себе фалангу по образцу македонской, преследовал философов, державшихся системы Аристотеля , потому что Аристотель считался врагом Александра в последние годы жизни македонского завоевателя. По примеру Александра Каракалла посетил Илион и гробницу Ахиллеса, оплакивал своего умершего, или убитого любимца по примеру того, как Ахиллес оплакивал Патрокла , Александр – Гефестиона . Но ничего похожего на хорошие качества Александра Каракалла не имел и, в поступках своего образца, мог подражать только дурному. Жестокостью этот император далеко превосходил Александра: бесчисленные казни всех родных, всех друзей прежних императоров, оставляли далеко за собой примеры жестокости, показанные Александром, убившим Филоту и Пармениона . Александр носил облачение персидского царя; Каракалла, в подражание этому, стал носить германское платье, носил русый парик, чтобы походить на германцев цветом волос. Он составил себе отряд телохранителей из германцев, потому что варвары, храбрость которых узнал он на войне с алеманнами и готами , казались ему более надежным орудием деспотизма, чем уроженцы государства, соединенные хотя слабыми связями человечности с гражданами.

Известия о жизни и походах императора Каракаллы, передаваемые нам Дионом Кассием , Геродианом и Спарцианом, не во всем согласны между собою; но все эти историки говорят, что не было из прежних дурных императоров ни одного, с которым не сравнялся бы Каракалла сумасбродством, коварством и свирепостью. Нерон , Домициан и Коммод убивали людей только в Риме, в Италии, в Греции. Император Каракалла был врагом всего населения империи. Подобно Калигуле он известен под насмешливым названием (его прозвали Каракаллой за то, что он любил в молодости носить галльский плащ, называвшийся caracalla). И по своим поступкам этот император походил всего больше на Калигулу; оба они были сумасброды, y которых кружилась голова от их всемогущества, некоторые ученые даже считают это особенным видом действительного помешательства и называют «сумасшествием цезарей».

Кровопролитие Каракаллы в Александрии

Ужасающий пример коварства, мстительности и свирепости императора Каракаллы представляет кровопролитие, которое устроил он в Александрии . Легкомысленное население этого города было насмешливо и возбудило против себя раздражение в Каракалле колкими шутками по поводу убийства Геты и любовной связи или брака Каракаллы с Юлиею Домной, которую александрийцы называли Иокастой . Смеялись они и над низким ростом Каракаллы, не годившимся для человека, игравшего роль Ахиллеса и Александра; он решил наказать их. Мы расскажем словами Геродиана об этом истреблении людей, на которое Каракалла смотрел, став под колоннадой храма Сераписа .

Каракалла объявил, что даст в Александрии ряд праздников; когда в город сошлось из всех окрестностей множество народа на эти праздники, он послал по городу вестников приглашать всех молодых людей собраться на обширную площадь. Император сообщил, что хочет сформировать фалангу в честь Александра и что эта фаланга будет называться Александровой. У него уже были две фаланги, македонская и спартанская , эта будет третья; молодые люди станут в ряды, он пересмотрит их, выберет тех, которые годятся для такой почетной службы. Молодые жители Александрии сошлись на площадь; с ними пришли их родители и родственники. Надежда на почетную службу была привлекательна; все были уверены в благосклонности императора, потому что он уже оказал Александрии очень милостивое расположение. Каракалла прошел по рядам молодых людей, останавливался перед некоторыми юношами, говорил с ними, каждому сказал что-нибудь любезное. A между тем войско окружали площадь. Народ не подозревал ничего. Когда Каракалла убедился, что войско окружило народ, он кончил смотр, отошел с своими телохранителями в сторону и дал условный знак. Воины Каракаллы бросились со всех сторон на окруженных ими молодых людей и остальной народ и стали убивать всех. Другие воины, оставшиеся за кругом убивающих, рыли огромные ямы и бросали в них тела убитых александрийцев, бросали всех упавших и бежавших; наполнив ямы, засыпали землею. Многие были брошены в ямы еще живыми, многие даже вовсе не ранеными. Погибли и многие воины. Раненые и не раненые, бросаемые в ямы, хватались за воинов и увлекали их с собою в могилы; другие воины, не разбирая ничего, засыпали землею своих товарищей. Число убитых было так велико, что текли целые ручьи крови, и стала красной вода не только в устьях Нила, очень широких, но и в море по всему прибрежью Александрии.

Античный медальон с изображением императора Каракаллы

Парфянский поход Каракаллы

Из Александрии император Каракалла отправился через Антиохию в Месопотамию, чтобы подвигами на востоке приобрести имя «Парфянского». Он обманул парфян коварными уверениями в желании заключить с ними союз; парфяне не готовились к войне, Каракалла напал на них, безоружных. Он захватил в плен Абгара, эдесского царя, заковал его в цепи, и послал в Рим, царство его сделал римской провинцией, a городу Эдессе дал права римской колонии.

Но вскоре после покорения Эдессы жизнь Каракаллы кончилась. Подобно отцу, он верил в прорицания, в астрологию. Маг , очень опытный в своем искусстве, живший в Африке, предсказал, что преемником Каракаллы будет Макрин , преторианский префект, человек даровитый, дослужившийся своими талантами до высшей должности в государстве и пользовавшийся безукоризненной репутацией. Префект города Рима послал донесение о предсказании мага Каракалле, бывшему тогда в Эдессе. Донесение было подано Каракалле, когда он был на играх, и мысли его были совершенно поглощены скачкой колесниц. Император отдал все привезенные донесения, в том числе и это, Макрину, велев просмотреть их и доложить об их содержании ему по окончании игр. Макрин, прочитав донесение о пророчестве, увидел, что ему предстоит смерть. Каракалла уже и без того не любил его за то, что он не хотел обедать и веселиться с простыми воинами, как делал император; поэтому Макрин не мог ждать себе пощады. Он скрыл от Каракаллы донесение о пророчестве мага, решив спасти себя от смерти убийством самого императора, и склонил на это дело отважного воина, Марциала, который негодовал на Каракаллу за отказ в просьбе: Марциал просил, чтобы император сделал его центурионом , Каракалла не согласился. Во время поездки в город Карры Каракалла несколько удалился от своей свиты. Марциал воспользовался этой минутой и вонзил ему в сердце кинжал (8 апреля 217). Один из скифских стрелков, находившихся в числе телохранителей императора, пустил в Марциала стрелу и убил его. Смерть Марциала оставила неизвестным, что он убил Каракаллу по наущению Макрина, и тот немедленно принял меры для захвата императорского трона.

Marcus Aurelius Severus Antoninus Augustus ).


лат. Septimius Bassianus Caracalla
Бюст императора Каракаллы

Совместно с	Септимий Север ( - 4 февраля ), Гета ( - 26 декабря )
Предшественник	Септимий Север
Преемник	Макрин
Вероисповедание	Древнеримская религия
Рождение	4 апреля (0188-04-04 ) Лугдунум
Смерть	8 апреля (0217-04-08 ) (29 лет) Карры
Место погребения	Замок Святого Ангела
Род	Северы
Отец	Септимий Север
Мать	Юлия Домна
Супруга	Фульвия Плацилла
Дети	нет
Каракалла на Викискладе

Биография

Сын императора Луция Септимия Севера от второго брака с Юлией Домной , родился в столице Галлии Лугдунуме 4 апреля 188 года. Первоначальное имя его - Бассиан - в 196 году, когда отец провозгласил его Цезарем , было изменено на Марк Аврелий Антонин; прозвище же Каракалла, или Каракалл (лат. Caracallus ), произошло от названия введённой императором галльской одежды - длинного халата, ниспадавшего до щиколоток.

В 197 году, во время похода против парфян , он был провозглашён трибуном и Августом . В 202 году он был назначен консулом , а в следующем женился по воле отца на Фульвии Плавцилле, богатой дочери Плавциана; он, однако, ненавидел и тестя, и жену и был причиной смерти первого в 204 году.

Будучи и до смерти тестя в высшей степени распутным и своевольным, Каракалла стал ещё хуже, когда освободился от него. Младший брат его Публий Септимий Гета , в 198 году провозглашённый Цезарем, не уступал Каракалле в испорченности. С детства между обоими братьями господствовала непримиримая ненависть, раздуваемая царедворцами.

Когда пришло известие о восстании варваров в Британии , Север воспользовался поводом для удаления сыновей из развратной атмосферы Рима и взял их с собою на войну (208 год). Каракалла провожал отца до Северной Шотландии , в некоторых случаях сам начальствовал над войском, но все мысли его были устремлены лишь на подготовку для себя единодержавия.

Он преследовал брата и клеветал на него, хотел возбудить в войске мятеж против отца, сам однажды поднял меч против него и, как говорили, ядом ускорил его смерть (4 февраля 211 года). [ ]

Несмотря на его убеждения, войска, помня желания Севера, провозгласили императорами обоих братьев. Каракалла тотчас заключил мир с варварами, вывел армию из их страны, очистил заложенные Севером крепости, отправился к брату и к матери и, наружно помирившись с Гетой, отправился в Рим с прахом Севера.

Уже на дороге разногласия возникли снова; оба брата подозревали друг друга; в Риме каждый завёл свою стражу; они думали разделить империю, но этому воспротивилась мать. Планы Каракаллы освободиться от брата не удавались; наконец он попросил мать пригласить их обоих к себе в комнату для примирения, и здесь, на руках у матери, был убит Гета (26 декабря 211 года).

Единоличное правление

После убийства он, как бы ища защиты, бежал в лагерь к солдатам, дал им для разграбления собранные отцом сокровища и был провозглашен единым императором. Солдаты и придворные Геты, числом до 20 000, были умерщвлены. В числе убитых был Папиниан , знаменитый юрист, друг Севера. Каракалла попросил его выступить в сенате с оправданием убийства, надеясь, что прославленный юрист найдет убедительные доводы. Но Папиниан ответил: «Это легче сделать, чем оправдать». В 212 году Каракалла дал всем жителям Римской империи права римского гражданства , с целями, впрочем, исключительно финансовыми. Старые налоги он возвысил, вымогал деньги у кого только мог, особенно у сенаторов, которые обязаны были всюду следовать за ним.

В Галлии Каракалла вёл бесславную войну с алеманнами и ценнами, но тем не менее принял прозвание Alemannicus и Germanicus; в Дакии он воевал с сарматами и гетами , но скоро предоставил провинцию её участи и пошёл во Фракию . С этого времени он начал комически подражать Александру Великому , предпринимая походы в отдалённые страны, но лишь для того, чтобы грабить жителей. Из Фракии он перешёл в Азию, в Пергаме прибегал за исцелением к Эскулапу , в Илионе чтил Ахилла , зимовал в Никомедии (214-215), изменнически захватил в плен Абгара , царя осроенов , и завладел его царством.

Царя Армении с сыновьями он пригласил к себе, намереваясь с ним поступить точно так же, но наткнулся на вооружённое сопротивление; отряд его, посланный в Армению, был разбит. Через Антиохию Каракалла отправился в Александрию , где, рассердясь на жителей за намёки на братоубийство и связь с матерью (её обозвали Иокастой), устроил кровавую резню, наложил на жителей штрафы и велел разрушить общежития (греч. σισσίτια ) философов.

Ненависть была обоюдной и совершенно открытой: каждый стремился избавиться от соперника. Геродиан (Herodianus, ок. 180 - ок. 250), этот позднеримский Светоний (Gaius Suetonius Tranquillus, 69 - после 122), пишет , что «большинство римлян склонялось на сторону Геты, потому что он производил впечатление человека порядочного: проявлял скромность и мягкость... Каракалла же во всем высказывал жестокость и раздражительность». Братьям-императорам было так тесно друг с другом на белом свете, что они задумали даже разделить империю. Запад со столицей в Риме отошел бы Каракалле, а Восток с центром в Антиохии (современная Антакья в Турции) или Александрии - Гете, но мать ухитрилась их отговорить, хотя примирить друг с другом была бессильна.

Тогда Каракалла решился на прямое убийство: зазвал Гету в покои матери якобы для примирения и прикончил безоружного брата руками своих центурионов - прямо у нее на груди. Вслед за тем этот новый Каин выбежал из спальни Юлии Домны, вопя, что едва спасся, избежав какого-то неведомого покушения. Кого можно было обмануть в Риме этими криками? Причиной убийства, скорее всего, была не просто немотивированная ненависть. Гета был «интеллигентнее» Антонина, его постоянно окружали писатели и мыслители, его больше любили сенаторы. И что еще страшнее - Гета был внешне больше похож на отца. Каракалле было 23 года, Гете - 22. Шла зима 212 года. Каракалла бросился в преторианский лагерь, пообещав за свое спасение и единовластие выдать каждому воину по 2500 аттических драхм и в полтора раза увеличить довольствие. Так в один день он пустил в распыл то, что отец его собирал восемнадцать лет.

Каракалла совершил в отношении Геты ужасающий акт damnation memoriae - проклятие памяти. Он не только безжалостно расправился с теми, кого заподозрил в симпатии к убиенному, но и повелел стереть его портреты с семейных изображений Септимия Севера и Юлии Домны с двумя сыновьями. Разделался Каракалла и со своей нелюбимой женой Плавтиллой (Publia Fulvia Plautilla), дочерью Марка Аврелия: в 205 году отправил в ссылку, а в 212-м - велел убить. Участь Плавтиллы разделили родственники. Количество репрессированных по «делу Геты» оценивают в 20 тысяч человек - друзья, сенаторы, всадники, префект преторианцев, «секьюрити», слуги, наместники провинций, офицеры, рядовые воины, даже колесничие «команды», за которую болел Гета.

Теперь перед этим низкорослым щуплым юношей с кудрявыми черными волосами и выраженной психопатией лежала империя, которую он задумал приравнять по величию к Александровой.

Император-варвар или император-космополит?

Пришла пора раскрыть тайну прозвища Каракаллы. Марк Аврелий Антонин любил носить и ввел в моду галльское (или германское) одеяние до пят - плащ с капюшоном каракаллу (вернее, «каракаллус»). Он вообще по-своему любил римские провинции и интересным образом уравнял их в правах с центром. В том же 212 году, когда пал Гета, он издал удивительный эдикт Constitutio Antoniniana, предоставивший права римского гражданства всему свободному населению Римской империи.

С одной стороны, все жители империи получили права римских граждан. С другой - драматически возросло число налогоплательщиков, обязанных платить налоги на наследство и за освобождение рабов - раньше это делали только граждане Рима. Что все это значило? Всего лишь то, что престиж всего римского и италийского в сфере влияния империи резко падал, и «Конституция Антонина», фактически ликвидировавшая привилегии жителей Апеннин и малочисленной провинциальной элиты, уничтожила параллельно и священное различие между гражданами-легионерами и негражданами - солдатами вспомогательных войск, уронив тем самым престиж легионов. Вместо деления людей империи на граждан Рима и неграждан, законоведы разделяли их теперь на два социальных класса: знать и простонародье.

С финансами у Каракаллы вообще были хронические нелады. Вынужденный постоянно подкупать собственные войска и варваров, он стал выпускать монеты пониженного качества («антонианы» содержали на четверть меньше серебра) - в полтора раза тяжелее денариев и с двукратной номинальной стоимостью.

Еще один шаг императора, которого называют то помешанным, то гениальным, - запрет провинциям формировать более двух легионов войск. Наместники провинций теперь физически не могли собрать армию, способную обратить оружие против центра. В двенадцати провинциях квартировали 24 легиона, а остальным девяти (один в Италии) - был дан приказ в остальные места назначения, интересовавшие империю.

Каракалла был действительно первым императором - «гражданином мира» и космополитом, хотя современники предпочитали трактовать его причуды как печать варваризации, обезобразившую его и без того омраченное неприглядными деяниями чело. «Всех германцев он расположил к себе и вступил с ними в дружбу, - писал Дион Кассий (Dio Cassius, ок. 150–235). - Часто, сняв с себя римский плащ, он менял его на германскую одежду, и его видели в плаще с серебряным шитьем, какой носят сами германцы. Он накладывал себе светлые волосы и причесывал их по-германски. Варвары радовались, глядя на все это, и любили его чрезвычайно». Кроме того, Каракалла ревностно поклонялся египетской Исиде и построил в Риме ее храмы, а на Востоке представлял себя в образе Бога-Солнца или Александра Великого, покорившего весь мир и подарившего ему всеобщее гражданство.

Солдатский император

Каракалла довольно успешно выступал на поле боя. Отмечают, впрочем, что был он не столько стратег, сколько солдат, но, тем не менее, именно юный Антонин завершил завоевание Каледонии (территорий к северу от стены Адриана (Publius Aelius Hadrianus, 76–138), восстановленной Севером; грубо говоря, нынешняя Шотландия) после смерти отца, еще тогда отодвинув от управления армией младшего брата. В 213 году Антонин Каракалла отправился в Германию, и живым в Рим уже больше не вернулся.

Именно в это время племенной союз алеманов впервые появляется на периферии римской истории, представив угрозу так называемым Десятинным полям (Agri Decumates) между верховьями Рейна и Дуная. Каракалла то ли действительно победил алеманов на Майне, то ли просто от них откупился, как частенько случалось, но вышло дешевле, чем «настоящая война», а набеги германцев были отсрочены на два десятка лет. Молодой император щедро платил солдатам, ел их пищу, толок вместе с ними муку и шел рядом пешим ходом, чем, естественно, завоевал среди войск популярность. Выполняя заветы отца, он заботился о солдате - поднял жалованье до 675 денариев и всячески демонстрировал свою лояльность ветеранам.

Единожды решив стать вторым Александром Македонским, Каракалла строил планы о покорении Парфии . В 214 году он экипировал на Дунае фалангу в македонском стиле о шестнадцати тысячах воинов, обзавелся боевыми слонами и уже через год, миновав Дакию (часть современной Румынии) и Малую Азию , отправился на Восток.

Перезимовав на переломе 214–215 годов в Никомедии (современный город Измит, Турция), в мае 215-го войска Антонина Каракаллы прибыли в сирийскую Антиохию. Оставив там большую часть своей армии, император двинулся в Египет, в Александрию, - к гробу Александра.

Участь града Александра

В Александрии император устроил резню, об истинных причинах которой исследователи до сих пор могут только догадываться. Якобы александрийцы встретили Антонина с вполне распростертыми объятиями. Якобы Антонин знал, что все это лишь видимость и давно уже ненавидел александрийцев за насмешки, которыми его здесь осыпали, обзывая кровосмесителем (возлюбленным собственной матери) и братоубийцей. Якобы именно поэтому Каракалла перерезал депутацию городской знати во главе с наместником Египта, собравшуюся на подступах к городу, чтобы его встретить, а потом в течение нескольких дней чинил резню и грабежи уже внутри города. В одном источнике сказано, что он велел собрать цвет александрийского юношества за городом для военного смотра, окружил беззащитных красавцев войсками и всех поголовно перерезал - да так, что «кровь потоками текла по равнине, а огромная дельта Нила и все побережье близ города было окрашено кровью». Не остановившись на достигнутом, новый Александр обложил горожан штрафами и разрушил общежития философов.

Однако, находясь в Египте, император не забывал о душе. Он посетил для жертвоприношений и празднований тамошний храм Сераписа - Серапеум. Так, раньше, во время германской кампании, Каракалла поклонялся кельтскому богу-целителю Граннусу (местный вариант Аполлона), а в Пергаме посетил храм Асклепия, где и заночевал, с тем чтобы жрецы потом расшифровали его вещие сны .

Удовлетворенный праведными трудами в Александрии (Дио Кассиус говорит, что было убито 20 тысяч человек), Каракалла вернулся в Антиохию, где его ожидало не менее восьми легионов. В 216-м он, наконец, вторгся на территорию Парфии, в Мидию (территория на северо-западе Персии), и немного расширил границы провинции Месопотамия, но, споткнувшись об Армению, вынужден был вернуться к месопотамским рубежам на Евфрат. Действовал он здесь хитростью: посватался к дочери парфянского царя, получил согласие на брак и беспрепятственно вступил в страну как будущий зять, а затем внезапно напал на тех, кто вышел его приветствовать. Людей перебили множество и разграбили по пути все города и селения, с большой добычей возвратившись в Сирию. За этот позорный набег Антонин получил от сената прозвание «Парфянский».

Убийство на обочине

Каракаллин «нью-эйджевый» подход к религии, в конечном счете, и привел к его к гибели 8 апреля 217 года. «Вечно подозревая во всех заговорщиков, он непрестанно вопрошал оракулы, посылал за магами, звездочетами, гадателями по внутренностям животных»… но это ему не помогло.

Во время верховой поездки из Эдессы (ныне Урфа, Турция) в Карры (современный Харан, Турция) с целью посетить храм бога Луны, Каракалла спешился, чтобы справить естественную нужду, когда солдат Марциалий (Julius Martialis), выполнявший приказ префекта претория (начальника охраны) Макрина (Macrinus, около 164–218), ответственного за безопасность императора, ударил его кинжалом. Остальные охранники добили и несостоявшегося Александра Македонского, и Марциалия.

По иронии судьбы все всё знали. Каракалла уже давно подозревал Макрина, а Макрин, в частности, отвечавший за переписку своего венценосного подопечного, знал, что император готовит его убийство. По этапу передали, что беззащитный император угодил в засаду заговорщиков из числа «инсайдеров». Организатор всего дела Макрин, конечно же, был провозглашен императором и взял в соправители своего сына. Новый император был выходцем из простых воинов, возможно даже из рабов-вольноотпущенников. Чтобы воины не волновались, Макрин раздал войскам большое жалование. В Риме «не так всех радовало наследование власти Макрином, как все ликовали и всенародно справляли празднество по поводу избавления от Каракаллы. И каждый, особенно из тех, кто занимал видное положение или ведал каким-либо делом, думал, что он сбросил висевший над его головой меч» . Макрина, впрочем, тоже скоро убили.

Прах двадцатидевятилетнего императора Каракаллы отправился в Рим и был возложен в мавзолее Адриана (ныне Замок Святого Ангела). Антонина обожествили в 218 году. Как часто писали на тогдашних надгробиях - «Не было, жил, не стало».

Эпоха Антонинов катилась к концу. Римская империя все еще справлялась со своим кризисом, но III веку было суждено стать закатом всей античной цивилизации Запада.

Новости партнёров

Мать: Юлия Домна Супруга: Фульвия Плацилла Дети: нет

Септи́мий Бассиа́н Карака́лла (лат. Septimius Bassianus Caracalla ; 4 апреля 188 - 8 апреля 217 гг.) - римский император из династии Северов . Сын Септимия Севера , брат Геты . Правил с 211 по 217 год н. э. Официальное имя: Император Цезарь Марк Аврелий Север Антонин Август .

Биография

Сын императора Луция Септимия Севера от второго брака с Юлией Домной , родился в столице Галлии Лугдунуме 4 апреля 188 года. Первоначальное имя его - Бассиан - в 196 году, когда отец провозгласил его Цезарем , было изменено на Марк Аврелий Антонин; прозвище же Каракалла, или Каракалл (лат. Caracallus ), произошло от названия введённой императором галльской одежды - длинного халата, ниспадавшего до щиколоток.

В 197 году, во время похода против парфян , он был провозглашён трибуном и Августом . В 202 году он был назначен консулом , а в следующем женился по воле отца на Фульвии Плавцилле, богатой дочери Плавциана ; он, однако, ненавидел и тестя, и жену и был причиной смерти первого в 204 году.

Уже до смерти тестя в высшей степени распутный и своевольный, Каракалла стал ещё хуже, когда освободился от него. Младший брат его Публий Септимий Гета , в 198 году провозглашённый Цезарем, не уступал Каракалле в испорченности. С детства между обоими братьями господствовала непримиримая ненависть, раздуваемая царедворцами.

Когда пришло известие о восстании варваров в Британии , Север воспользовался случаем для удаления сыновей из развратной атмосферы Рима и взял их с собою на войну (208 год). Каракалла провожал отца до Северной Шотландии , в некоторых случаях сам начальствовал над войском, но все мысли его были устремлены лишь на подготовку для себя единодержавия.

Уже на дороге несогласия возникли снова; оба брата подозревали друг друга; в Риме каждый завёл свою стражу; они думали разделить империю, но этому воспротивилась мать. Планы Каракаллы освободиться от брата не удавались; наконец он попросил мать пригласить их обоих к себе в комнату для примирения, и здесь, на руках у матери, был убит Гета (26 декабря 211 года).

Единоличное правление

Каракалла в литературе

А. П. Ладинский . «В дни Каракаллы» (1961)
Н. С. Гумилёв . Цикл «Император Каракалла» из сборника стихов «Романтические цветы» ()
Г. Эберс . «Тернистый путь (Каракалла)» (1892, «Per aspera»).

Напишите отзыв о статье "Каракалла"

Примечания

Литература

А. Д. Пантелеев. (рус.) . Исследования и публикации по истории античного мира . 2006. .
Р. В. Ковылина. (рус.) . Молодой учёный . 2011. .
R. Varga. (англ.) . Центр антиковедения . 2011. .

Ссылки



Принципат 27 до н. э. - 235

Кризис 235-284

Доминат 284-395

Западная империя 395-480

Восточная империя 395-476 (до падения Рима)

Отрывок, характеризующий Каракалла

Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l"imperatrice et durant l"apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l"Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L"armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L"expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l"armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l"armee francaise; l"incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l"Oder, l"armee russe fut aussi atteinte par, l"intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.

Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.