Это очень умилительное в отношении описания природы стихотворение. Видно, что автор любуется русской природой. Главное, что в первую очередь выносится на поверхность – патриотические чувства героя. С точки зрения организации стихотворение представляет особый интерес, в данном случае мы видим кольцевую композицию.
1) Я представляю себе такую картину. Огромное поле.
Повсюду зеленая трава, и в ней качаются головки темно-голубых колокольчиков. По степи несется лихой конь. Он бьет копытом, топчет цветики степные. Ездок не в силах удержать коня. Ему очень жаль нежные цветы. И он просит у цветов прощения.
2) Глядите, звените, головой качая – олицетворения, при помощи которых оживают колокольчики, неяркие степные цветы. Бег коня помогает представить эпитеты: бег неукротимый, конь лихой, дикий, непокорный. Используются сравнения: несет стрелой, не блещет как огонь.
3) Трогает ласковое обращение к цветам: «Колокольчики мои, цветики степные!». Чувство вины перед ними: «Я бы рад вас не топтать, рад промчаться мимо». И в то же время ездок оправдывает коня: «Он ученым седоком не воспитан в холе!».
И восхищается своим конем.
4) Стихотворение проникнуто настроением трогательной нежности к природе и неукротимой силой движения вперед, к свободе.
5) Стихотворение сначала вызывает чувство грусти, а потом описанием бега коня взывает к движению, к действию.
Эффективная подготовка к ЕГЭ (все предметы) -
КОЛОКОЛЬЧИКИ МОИ
Слова А. Толстого
Музыка Петра Булахова
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Темно-голубые?
И о чем звените вы
В день веселый мая,
Средь некошеной травы
Головой качая?
Конь несет меня стрелой
На поле открытом;
Он вас топчет под собой,
Бьет своим копытом.
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Не кляните вы меня,
Темно-голубые!
Я бы рад вас не топтать,
Рад промчаться мимо,
Но уздой не удержать
Бег неукротимый!
Я лечу, лечу стрелой,
Только пыль взметаю;
Конь несет меня лихой,
А куда? не знаю.
Гой вы, цветики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Темно-голубые?
И о чем грустите вы
В день веселый мая,
Средь некошеной травы
Головой качая?
Уноси мое сердце в звенящую даль…: Русские романсы и песни с
нотами / Сост. А. Колесникова. – М.: Воскресенье; Евразия +, Полярная звезда
+, 1996.
Сентиментальный романс (или, скорее, песня) на основе одноименного стихотворения Алексея Константиновича Толстого (1817-1875) (приведено ниже). Из авторского текста использованы только три первых и последнее восьмистишия, не несущие смысловой нагрузки, хотя для самого Толстого стихотворение было крайне важным.
У стихотворения сложная судьба. Первый вариант был создан в 1840-е годы как ностальгия по Новгородской республике и казачьей вольнице. К моменту публикации (журнал «Современник», 1854, № 4) Толстой полностью сменил акценты: теперь речь шла об объединении славянских народов вокруг Москвы и России как оплоте славянской цивилизации. Непонятны причины, побудившие автора совершенно переделать текст. Возможно, повлияло начало Крымской войны (1853-56) и всеобщий всплеск патриотизма. К счастью, первоначальный - безусловно лучший - вариант тоже сохранился. Толстой считал "Колокольчики" своим лучшим стихотворением. Смерть поэта была трагической – болезнь и передозировка морфия.
Вроде бы, какая мелочь - сменить акценты... Но Толстой как поэт, наверное, именно тогда и умер - когда переделал то, что думал, в то, что полагалось думать или модно было думать.
Известны мелодии 12 композиторов (В. И. Ребиков и др.), но наиболее популярным стал мотив Петра Петровича Булахова. Может быть, другие композиторы использовали какие-то другие фрагменты стихотворения. Входила в репертуар Сергея Лемешева.
Колокольчики мои
<первоначальная редакция, 1840-е годы>
А. К. Толстой
Колокольчики мои,
Цветики степные,
Что звените вы в траве,
Темно-голубые?
Старину ль зовете вы?
Будущие ль годы?
Новагорода ль вам жаль?
Дикой ли свободы?
Иль морских богатырей
И царевен пленных?
Иль увенчанных царей
В бармах драгоценных?
Иль соборов на Москве
Во святом синклите?
Колокольчики мои,
Звените, звените!
Колокольчики мои
В ковыле высоком!
Вы звените о былом,
Времени далеком,
Обо всем, что отцвело,
Чего нет уж боле,
О боярах на Руси,
О козацкой воле!
Колокольчики мои
В золотистом жите,
О гетма
нщине лихой
Звените, звените!
Как лежит козак убит
В стороне немилой,
И ракита говорит
Над его могилой!
Я прислушаюся к вам,
Цветики степные,
Русским людям передам
Я дела былые!
Гой ты, ветер, не шуми
В зеленой раките!
Колокольчики мои,
Звените, звените!
1840-е годы
Колокольчики мои
<в ред. 1854 года>
А. К. Толстой
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Темно-голубые?
И о чем звените вы
В день веселый мая,
Средь некошеной травы
Головой качая?
Конь несет меня стрелой
На поле открытом;
Он вас топчет под собой,
Бьет своим копытом.
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Не кляните вы меня,
Темно-голубые!
Я бы рад вас не топтать,
Рад промчаться мимо,
Но уздой не удержать
Бег неукротимый!
Я лечу, лечу стрелой,
Только пыль взметаю;
Конь несет меня лихой, -
А куда? не знаю!
Он ученым ездоком
Не воспитан в холе,
Он с буранами знаком,
Вырос в чистом поле;
И не блещет как огонь
Твой чепрак узорный,
Конь мой, конь, славянский конь,
Дикий, непокорный!
Есть нам, конь, с тобой простор!
Мир забывши тесный,
Мы летим во весь опор
К цели неизвестной.
Чем окончится наш бег?
Радостью ль? кручиной?
Знать не может человек -
Знает бог единый!
Упаду ль на солончак
Умирать от зною?
Или злой киргиз-кайсак,
С бритой головою
Молча свой натянет лук,
Лежа под травою,
И меня догонит вдруг
Медною стрелою?
Иль влетим мы в светлый град
Со кремлем престольным?
Чудно улицы гудят
Гулом колокольным,
И на площади народ,
В шумном ожиданье
Видит: с запада идет
Светлое посланье.
В кунтушах и в чекменях,
С чубами, с усами
Гости едут на конях,
Машут булавами,
Подбочась, за строем строй
Чинно выступает,
Рукава их за спиной
Ветер раздувает.
И хозяин на крыльцо
Вышел величавый;
Его светлое лицо
Блещет новой славой;
Всех его исполнил вид
И любви и страха,
На челе его горит
Шапка Мономаха.
«Хлеб да соль! И в добрый час! -
Говорит державный, -
Долго, дети, ждал я вас
В город православный!»
И они ему в ответ:
«Наша кровь едина,
И в тебе мы с давних лет
Чаем господина!»
Громче звон колоколов,
Гусли раздаются,
Гости сели вкруг столов,
Мед и брага льются,
Шум летит на дальний юг
К турке и к венгерцу -
И ковшей славянских звук
Немцам не по сердцу!
Гой вы, цветики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Темно-голубые?
И о чем грустите вы
В день веселый мая,
Средь некошеной травы
Головой качая?
В редакции, близкой к окончательному тексту, между строфами 10-й и 11-й имеется еще одно восьмистишие:
На одних цвели полях
Древле наши деды,
Русс и чех, хорват и лях
Знали те ж победы!
Будь же солнцем наших стран
И княжи над нами!
Кто на бога и славян
С русскими орлами!
Наконец, известны еще четыре строки, не вошедшие в печатный текст:
Вам тоски не заглушить,
Свет не сделать милым,
Старины не воротить
Говором унылым.
А. К. Толстой. Собр. соч. в 4-х т. Т. 1. М., Правда, 1969 – (Б-ка
отечественной классики).
Петр Петрович Булахов (1822-1885) , композитор, родился в семье известного московского оперного певца. К концу жизни оказался парализован, имущество и многие рукописи погибли при пожаре. Последние годы провел в имении Кусково приютившего его графа Шереметева. Романсы писал также его брат Павел Петрович Булахов, оперный тенор.
НОТЫ ДЛЯ ФОРТЕПИАНО (3 листа):
Кулёв В. В., Такун Ф. И. Золотая коллекция русского романса.
В переложении для голоса в сопровождении фортепиано (гитары). М.: Современная
музыка, 2003.
«Колокольчики мои» Алексей Толстой
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Темно-голубые?
И о чем звените вы
В день веселый мая,
Средь некошеной травы
Головой качая?Конь несет меня стрелой
На поле открытом;
Он вас топчет под собой,
Бьет своим копытом.
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Не кляните вы меня,
Темно-голубые!Я бы рад вас не топтать,
Рад промчаться мимо,
Но уздой не удержать
Бег неукротимый!
Я лечу, лечу стрелой,
Только пыль взметаю;
Конь несет меня лихой, -
А куда? не знаю!Он ученым ездоком
Не воспитан в холе,
Он с буранами знаком,
Вырос в чистом поле;
И не блещет как огонь
Твой чепрак узорный,
Конь мой, конь, славянский конь,
Дикий, непокорный!Есть нам, конь, с тобой простор!
Мир забывши тесный,
Мы летим во весь опор
К цели неизвестной.
Чем окончится наш бег?
Радостью ль? кручиной?
Знать не может человек -
Знает бог единый!Упаду ль на солончак
Умирать от зною?
Или злой киргиз-кайсак,
С бритой головою,
Молча свой натянет лук,
Лежа под травою,
И меня догонит вдруг
Медною стрелою?Иль влетим мы в светлый град
Со кремлем престольным?
Чудно улицы гудят
Гулом колокольным,
И на площади народ,
В шумном ожиданье,
Видит: с запада идет
Светлое посланье.В кунтушах и в чекменях,
С чубами, с усами,
Гости едут на конях,
Машут булавами,
Подбочась, за строем строй
Чинно выступает,
Рукава их за спиной
Ветер раздувает.И хозяин на крыльцо
Вышел величавый;
Его светлое лицо
Блещет новой славой;
Всех его исполнил вид
И любви и страха,
На челе его горит
Шапка Мономаха.«Хлеб да соль! И в добрый час! -
Говорит державный, -
Долго, дети, ждал я вас
В город православный!»
И они ему в ответ:
«Наша кровь едина,
И в тебе мы с давних лет
Чаем господина!»Громче звон колоколов,
Гусли раздаются,
Гости сели вкруг столов,
Мед и брага льются,
Шум летит на дальний юг
К турке и к венгерцу -
И ковшей славянских звук
Немцам не по сердцу!Гой вы, цветики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Темно-голубые?
И о чем грустите вы
В день веселый мая,
Средь некошеной травы
Головой качая?
Анализ стихотворения Толстого «Колокольчики мои»
Первая редакция произведения появилась в 40-е гг. XIX в. Она существенно отличалась от последующего варианта, впервые опубликованного в 1854 г. и ставшего хрестоматийным. Два текста объединяет лишь общий зачин-обращение, выдержанный в традициях русской лирической песни. Ранняя версия «Колокольчиков» характеризуется элегическими интонациями, а основной образ символизирует воспоминания «о делах былого». Последние восходят ко временам Киевской Руси и Новгородской республики, которые представляются лирическому герою образцом идеального государства, населенного свободными, талантливыми, сильными духом и преданными Отечеству людьми.
В более поздней вариации, принятой за каноническую, поэт расширяет пейзажную зарисовку зачина. Переставив глагол «звените» в третье предложение, автор вводит лексему «глядите», олицетворяя образ степных цветов. Трепетно-бережное отношение лирического субъекта обусловливает возникновение мотива раскаяния, в современном прочтении приобретающего экологическое значение. Герой просит прощения за неосторожные действия своего питомца.
Во второй строфе появляется новый персонаж - «славянский конь». Воспитанный на воле, он молод и силен, отличается «диким» и «непокорным» нравом. С образом коня связывается мотив стремительного движения, «бега неукротимого», причем лирическому «я» не ясна конечная цель пути. Подобно волшебному помощнику из народных сказок, конь может переместить героя не только в пространстве, но и во времени.
При помощи риторических вопросов лирический субъект моделирует несколько вариантов окончания путешествия, подробно останавливаясь на последнем. Им становится сцена из средневековой жизни - встреча царем гостей из славянских земель. Поэтом моделируется идеальное художественное пространство «светлого града», наделенного еще одним значимым определением - «православный». Жители приветствуют чинный строй гостей, а величественный вид «хозяина» внушает гражданам «любовь и страх». Образ мудрого и харизматичного монарха полностью соответствует представлениям об идеальном правителе. Гости признают себя верными вассалами царя.
Ретроспективная зарисовка завершается пиром, в изображении которого лидируют акустические образы колокольного звона, игры на гуслях и разговоров участников застолья. Интересна заключительная метафора «ковшей славянских звук», символизирующая объединение родственных народов, расстроившее планы коварных иноземцев.
Рефрен, размещенный в финальной строфе, не полностью соответствует зачину. В нем появляются устоявшиеся формулы, отсылающие читателя к образцам древнерусской литературы.
Алексей Константинович Толстой
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Темно-голубые?
И о чем звените вы
В день веселый мая,
Средь некошеной травы
Головой качая?
Конь несет меня стрелой
На поле открытом;
Он вас топчет под собой,
Бьет своим копытом.
Колокольчики мои,
Цветики степные!
Не кляните вы меня,
Темно-голубые!
Я бы рад вас не топтать,
Рад промчаться мимо,
Но уздой не удержать
Бег неукротимый!
Я лечу, лечу стрелой,
Только пыль взметаю;
Конь несет меня лихой, —
А куда? не знаю!
Он ученым ездоком
Не воспитан в холе,
Он с буранами знаком,
Вырос в чистом поле;
И не блещет как огонь
Твой чепрак узорный,
Конь мой, конь, славянский конь,
Дикий, непокорный!
Есть нам, конь, с тобой простор!
Мир забывши тесный,
Мы летим во весь опор
К цели неизвестной.
Чем окончится наш бег?
Радостью ль? кручиной?
Знать не может человек —
Знает бог единый!
Упаду ль на солончак
Умирать от зною?
Или злой киргиз-кайсак,
С бритой головою,
Молча свой натянет лук,
Лежа под травою,
И меня догонит вдруг
Медною стрелою?
Иль влетим мы в светлый град
Со кремлем престольным?
Чудно улицы гудят
Гулом колокольным,
И на площади народ,
В шумном ожиданье,
Видит: с запада идет
Светлое посланье.
В кунтушах и в чекменях,
С чубами, с усами,
Гости едут на конях,
Машут булавами,
Подбочась, за строем строй
Чинно выступает,
Рукава их за спиной
Ветер раздувает.
И хозяин на крыльцо
Вышел величавый;
Его светлое лицо
Блещет новой славой;
Всех его исполнил вид
И любви и страха,
На челе его горит
Шапка Мономаха.
«Хлеб да соль! И в добрый час! —
Говорит державный, —
Долго, дети, ждал я вас
В город православный!»
И они ему в ответ:
«Наша кровь едина,
И в тебе мы с давних лет
Чаем господина!»
Громче звон колоколов,
Гусли раздаются,
Гости сели вкруг столов,
Мед и брага льются,
Шум летит на дальний юг
К турке и к венгерцу —
И ковшей славянских звук
Немцам не по сердцу!
Гой вы, цветики мои,
Цветики степные!
Что глядите на меня,
Темно-голубые?
И о чем грустите вы
В день веселый мая,
Средь некошеной травы
Головой качая?
Первая редакция произведения появилась в 40-е гг. XIX в. Она существенно отличалась от последующего варианта, впервые опубликованного в 1854 г. и ставшего хрестоматийным. Два текста объединяет лишь общий зачин-обращение, выдержанный в традициях русской лирической песни. Ранняя версия «Колокольчиков» характеризуется элегическими интонациями, а основной образ символизирует воспоминания «о делах былого». Последние восходят к временам Киевской Руси и Новгородской республики, которые представляются лирическому герою образцом идеального государства, населенного свободными, талантливыми, сильными духом и преданными Отечеству людьми.
В более поздней вариации, принятой за каноническую, поэт расширяет пейзажную зарисовку зачина. Переставив глагол «звените» в третье предложение, автор вводит лексему «глядите», олицетворяя образ степных цветов. Трепетно-бережное отношение лирического субъекта обусловливает возникновение мотива раскаяния, в современном прочтении приобретающего экологическое значение. Герой просит прощения за неосторожные действия своего питомца.
Во второй строфе появляется новый персонаж — «славянский конь». Воспитанный на воле, он молод и силен, отличается «диким» и «непокорным» нравом. С образом коня связывается мотив стремительного движения, «бега неукротимого», причем лирическому «я» не ясна конечная цель пути. Подобно волшебному помощнику из народных сказок, конь может переместить героя не только в пространстве, но и во времени.
При помощи риторических вопросов лирический субъект моделирует несколько вариантов окончания путешествия, подробно останавливаясь на последнем. Им становится сцена из средневековой жизни — встреча царем гостей из славянских земель. Поэтом моделируется идеальное художественное пространство «светлого града», наделенного еще одним значимым определением — «православный». Жители приветствуют чинный строй гостей, а величественный вид «хозяина» внушает гражданам «любовь и страх». Образ мудрого и харизматичного монарха полностью соответствует представлениям об идеальном правителе. Гости признают себя верными вассалами царя.
Ретроспективная зарисовка завершается пиром, в изображении которого лидируют акустические образы колокольного звона, игры на гуслях и разговоров участников застолья. Интересна заключительная метафора «ковшей славянских звук», символизирующая объединение родственных народов, расстроившее планы коварных иноземцев.
Рефрен, размещенный в финальной строфе, не полностью соответствует зачину. В нем появляются устоявшиеся формулы, отсылающие читателя к образцам древнерусской литературы.
